Роман тайн «Доктор Живаго»

Der Inhalt der Offenbahrung ist eine Geschichte, die in den Anfang der Dinge zurück und bis zu deren Ende hinausgeht […] Wir […] kennen von Weltzeiten her eine die Schöpfung vermittelnde Potenz, die sich am Ende der Schöpfung als göttliche Persönlichkeit verwirklicht […] Nun ist sie göttliche Persönlichkeit als Herr über das Sein, das sie unabhängig vom Vater besitzt, sie ist jetzt «außergottliche» göttliche Persönlichkeit […] Der Sohn konnte unabhängig vom Vater in eigener Herrlichkeit existieren […] Das ist die Gesamtidee der Offenbahrung [подчеркнуто[97] Шеллингом. — И. С.][98].

В «Охранной грамоте» разрыв ее автора с марбургской философией совершается после его поездки в Берлин. Именно в Берлине читал свои лекции по «Философии Откровения» Шеллинг. Бог-Отец присутствует в мире, по словам Шеллинга, в виде «слепой субстанции» («nur als blinde Substanz»[99]). На первых подступах к роману Пастернак наделил слепотой воспитателя Патрика, дядю Федю, который теряет зрение во время неудачного химического опыта.

III. Рафаэль и Юрий Живаго

1. «Искусство кройки и шитья»

1.0.

Одно из многочисленных «темных мест» «Доктора Живаго» — рассказ об обстоятельствах, в которых происходит последняя встреча заглавного героя романа с его друзьями, Гордоном и Дудоровым:

Комната Гордона была странного устройства. На ее месте была когда-то мастерская модного портного, с двумя отделениями, нижним и верхним. Оба яруса охватывала с улицы одна цельная зеркальная витрина. По стеклу витрины золотой прописью были изображены фамилия портного и род его занятий. Внутри за витриною шла винтовая лестница из нижнего в верхнее отделение.

Теперь из помещения было выкроено три.

Путем добавочных настилов в мастерской были выгаданы междуярусные антресоли, со странным для жилой комнаты окном. Оно было в метр вышиной и приходилось на уровне пола. Окно покрывали остатки золотых букв. В пробелы между ними виднелись до колен ноги находящихся в комнате. В комнате жил Гордон. У него сидели Живаго, Дудоров и Марина с детьми. В отличие от взрослых, дети целиком во весь рост умещались в раме окна. Скоро Марина с девочками ушла. Трое мужчин остались одни.

(3, 473)

Изображенное Пастернаком строение необычно само по себе (дважды подчеркивается его «странность»). Но этого мало. Описание дома, в котором живет Гордон, строится по принципу загадки. Процитированный отрывок, как и загадка, поставляет читателю неполное знание о мире: поначалу мы видим только части тел беседующих героев и до конца остаемся в неведении о том, каково имя портного, начертанное на стеклянной стене его заведения.

1.1.1.

В первом приближении пастернаковский тайнообраз выглядит относительно легко разгадываемым (как и случай с Комаровским — Сатаниди).

Портновское ателье входит в ту же мотивную парадигму, что и швейная мастерская, купленная матерью Лары. Деятельность Амалии Карловны Гишар, в свою очередь, представляет собой явную пародию на утопическое предпринимательство Веры Павловны из «Что делать?» Чернышевского (что сближает «Доктора Живаго» с «Даром» Набокова[100]). Тогда как Вера Павловна ловко руководит учрежденной ею швейной мастерской и при этом добровольно делит власть и прибыль с работницами, Амалия Карловна не умеет распорядиться хозяйством, так что ее доходы оказываются целиком зависимыми от порядочности ее подчиненных: