Роман в письмах

Но исключенья есть и в ней!

(Написано на основе подлинного случая)

Как это хорошо — что есть Бог, всё связующий в земной жизни. Как не хочется разделений, но как часто они с нами случаются — Господи, немощны мы!

Письмо 8.

А Вам вот с утра — выкладываю свою душу опять благодаря Веронике Тушновой. Она жила в страдальческой любви. Кто может понять влюблённого лучше, чем такой же? А кто может сказать лучше поэта? Что это за чудо — поэзия — суметь уместить душу всю и сразу в нескольких точных строчках, да ещё и рифмующихся? Для меня поэзия — это сказка про перо Жар-птицы…

…Мой кругозор неимоверно сужен,

всё, что не ты, — междупланетный мрак.

Я жду тебя.

Ты до того мне нужен,

что всё равно мне, друг ты или враг.

Я жду тебя

всем напряженьем жизни.

Зря говорят — игра не стоит свеч.

Когда лучи вот так сойдутся в линзе,

любой пожар под силу им разжечь!

Письмо 9.

Знаешь, хочу тебе сказать, что всё, что переживаю сейчас, сегодня, с тобой, к тебе — оно много полнее и красивее даже того нежного юного чувства в детстве… Веришь? Сияю и ничего не надо — только повторять про себя одно и то же слово к Богу — Ему, и Ему — о тебе. А слово — одно. Но на все лады. Такое вот «девчачье» богатство. Захотелось приблизиться — на «ты».

… У нас уже доброе утро. А тебе — спокойной ночи только пожелала. Проснёшься — пусть будет доброе у тебя не только утро, но и день, и вечер, и ночь. Очень скучаю. Не смела просить, чтоб глянуть на тебя глазком. Наглею на глазах. Знаешь, на твоё сердце положить бы мне руку — оно бы болеть сразу перестало — это моё родное сердце, любимоё на всём белом свете сердце, об одном этом сердце все мои беды-печали-счастии. "Сердце, сбитое утратами и тратами, сердце, стёртое перекатами"… и Володя, и В. Тушнова помогают мне, не оставляют:

Биенье сердца моего,

тепло доверчивого тела…

Как мало взял ты из того,

что я отдать тебе хотела.

А есть тоска, как мёд сладка,

и вянущих черемух горечь,

и ликованье птичьих сборищ,

и тающие облака…

Есть шорох трав неутомимый,

и говор гальки у реки,

картавый,

не переводимый

ни на какие языки.

Есть медный медленный закат

и светлый ливень листопада…

Как ты, наверное, богат,

что ничего тебе не надо…

Знаешь, как хочу увидеть тебя — сил нет! Увижу ли тебя? Приедешь ли? Сама ли примчусь? Моё сердце — кипящая дымящаяся кровь — вот оно, какое сейчас. Вот так, такое «плотское разгорячение» — не ангелы мы всё же, а простые люди — человеки. Не могу не поплакать — сладко мне плакать… о тебе, о любви моей, о грехах — Господи. Помилуй. Если б ты знал — как я счастлива с тобой. И как я без тебя несчастна.

Хорошо мне с тобой быть, Господи. А ты, сердечный мой друг, истинный мой друже, прости в очередной раз недозволенную нежность. Только без особой нежности, при правильном раскладе сохраняется моя цельность — ты единственный мужчина в моей жизни, которого любила, искала, всегда ждала — был и есть — навсегда. Дай Бог и аминь. Остаюсь твоей нежной сестрой, поминутно любящей. Христос посреди нас.

Письмо 10.

Доброе утро. Не знаю — заглянешь ли в компьютер с утра или уедешь, не получив мой привет — Бог даст, получишь после. Обнимаю тебя, мой хороший — так нежно, как обнимают свою детку. Как всегда, Вероника пусть скажет за меня: "…Как трудно мне тебя не ждать весь день, не отходя от двери". Там написано ещё: "припомнишь, как давно не согревали мы друг друга", но это совсем не соответствует реальности. Твоё «да» перечитываю десятки раз и радостно смеюсь — как я боялась открывать это письмо.… После прочтения можно летать. Вот сделаю его отдельным листом, поставлю вместо экрана и буду ждать тебя, как положено ждать в этой песне родное сердце… В что за удивительные времена мы с тобой живём? Каждый день пишу тебе письма, жаль, конечно, что не всегда — нежные. А ты их почти каждый день читаешь. А ещё тридцать лет назад ждал бы заветного письмеца два раза в месяц… С интернетом мне хорошо, потому ещё, что есть любая музыка — какая хочешь… Сейчас льются вальсы Шопена — люблю их — в состоянии возвышенной души. Дорогой мой, добрый мой, хороший… А ты всё уезжаешь, и уезжаешь… А я выживу вот так вот… С Божьей помощью. Потому что ты поступаешь со мной, как Божий раб — как должен. И, если не смиряюсь, уходит из меня поэзия… А сегодня вот — звучит Шопен, живут стихи:

Л. Миллер

Да мало ли чего хочу?

Хочу летать, а не лечу.

Хочу весь год в лучах купаться,

И с лёгким сердцем просыпаться,

И не бояться за родных,

И знать, что и в мирах иных,

Тех, из которых нет известий,

Мы будем счастливы и вместе.

… Да. Мало ли чего хочу — быть вместе. Грустная сегодня у меня "поэзия"… ведь " земля опустела", и ждать должна, "не отходя от двери" — две мои песни и будут ли когда другие? Бог Сам всё сделает — как Ему угодно… родноё сердце моё. Письма мои уничтожай, не бойся, потому что рукописи не горят… Это не высокое мнение о моих работах — это состояние души в Вечности… Они потому не горят, что вечно пылают… Родной мой, хороший, благодарю Господа, что моя жизнь так изящно выражена, хоть и не мной.

Л. Миллер