Роман века

На следующий день, в половине двенадцатого, мы начали действовать. Я запарковала Басенькин вольво у торгового центра и вместе с мужем пошла в "Саву". На мне была яркая шляпка и плащ в клетку, муж нес сильно набитую сумку. Старательно симулируя желание что-либо приобрести мы обошли первый этаж, поднялись наверх и вышли на лестничную клетку в задней части. На лестнице как раз никого не было. Я сорвала шляпку с головы, сорвала с себя плащ, муж выхватил из сумки светлый жакет от юбки, которую я надела под плащ, я воткнула ему в руки сумочку от плаща, вырвала сумку от костюма, прошлась гребнем по волосам, подготовленным косметическим молочком смыла рот, брови и родинку с лица. Длилось это ровно полторы минуты. Я напялила темные очки, оставила его запихивающим в сумку клетчатый плащ и помятую шляпку, и через второй этаж вышла наружу со стороны Хмельной улицы.

Мой надежный друг ожидал в "трабанте" среди кучи машин.

– Делай что хочешь, – сказала я, поспешно усаживаясь. – Но не допускай, чтобы кто-либо нас догнал. Посмотри, не едет ли кто за нами, и, если едет, оторвись от него. Я не могу ехать на Мокотув явно.

– Ты меня удивляешь, – с невозмутимым спокойствием сказал Ежи трогаясь с места. – Мне казалось, что ты там живешь и это все знают. Кроме того, если догонять нас будет милиция, предупреждаю сразу – убегать не буду.

– Милиция мне не мешает, я боюсь частных лиц.

– По-моему наше грустное серое существование набирает красок! Что на этот раз?

– Понятия не имею, но через две недели тебе расскажу. К тому времени все должно разъясниться. О боже, езжай!!!..

Ежи отказался от соблюдения правил и проехал перекресток на желтый свет, благодаря чему мы стали последней машиной на дороге. За нами никто не ехал. Я успокоилась.

К полковнику меня впустили сразу, хоть я пришла на пару минут раньше. Мы посмотрели друг на друга со взаимным интересом, не лишенным опасений. Его наверняка беспокоило, какую новую глупость я выдумала, а я размышляла, как долго он будет меня терпеть. Меня немного утешало то, что с мужчинами, которые мне не нравятся, разговаривать как-то легче, даже если это чисто казенные разговоры.

Полковник мне понравился с первой нашей встречи, это было и естественно, поскольку он был мужчина видный, и удивительно, поскольку он носил бороду. Я не люблю бород, но должна была признать, что она ему исключительно идет, и, кто знает, возможно без бороды он выглядел бы намного хуже. К общению с ним я относилась с симпатией, испытывая тихую надежду, что симпатия окажется заразной.

– У меня трудности, – сказала я. – Я пришла как частное лицо, чтобы донести на себя. Я преступила закон, не знаю, что теперь делать, и очень прошу не садить меня сразу.

– Скажите, в чем дело. Если это не убийство, то возможно, вы останетесь на свободе.

– Если позволите, я начну с конца. Мне кажется, что я впуталась в дело, которое заключается в подделке произведений искусства. По-моему вам это знакомо.

Полковник как-то странно посмотрел на меня:

– Не знаю, понимаете ли вы, что мы довольно редко подделываем произведения искусства.

– Но вы раскрываете преступления в этой области намного чаще, чем я. Значит так, я нашла пакет... То есть, его нам принесли... Нет, все-таки с этого начинать не стоит.

Полковник смотрел на меня с выражением терпеливого отвращения. Я решила с конца не начинать.

– Жаль, по-видимому придется начать с начала. Итак, один мужчина уговорил меня, чтобы я три недели изображала женщину, которая уедет. Я должна была поселиться в ее доме и ссориться с мужем. Как она. Я похожа на нее лицом, особенно в ее парике и ее шмотках. Я там поселилась.

– Зачем? – остановил меня полковник.

– Как зачем, чтобы изображать эту женщину...

– Зачем ее изображать?

– Так этот мужчина, который меня уговорил, говорил, что для любви. Чтобы она могла уехать с ним в тайне от мужа. Такая большая любовь, тайная, с препятствиями... Подождите, как раз здесь собака и зарыта. Я поселилась и через некоторое время узнала, что ее муж вовсе не ее муж, а подставное лицо...

– Не могли бы вы говорить попонятнее?

– Стараюсь, как могу. Я выступила в роли хозяйки дома, и в доме был муж, который, как оказалось, очутился в точно такой же ситуации, то есть, один мужчина уговорил его, чтобы он изображал мужа, то есть этого мужчину. Чтобы он поселился в его доме и ссорился с его женой. Он поселился и был уверен, что жена это я...

– По-моему, вы как раз пишете какую-то неслыханно запутанную повесть. Какое отношение к этому имеет подделка произведений искусства?

– Жаль, что я не принесла эту плакальщицу над гробом, вы бы сразу поверили, что все это правда, – уныло сказала я, одновременно подумав, что мои рассуждения действительно звучат не совсем понятно. – Но она чертовски тяжелая, кроме того я не хотела испытывать ваши нервы. Вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы надо мной издеваетесь.

– Не знаю, кто над кем, по-моему, вы надо мной.