Роман Виолетты. Парижские сладости

Мы оказались в пикантном положении. Эта девушка приходилась мне «младшей кузиной», которая с ранней юности была предметом моих любовных откровений и желаний, которые так и остались нереализованными из-за ее раннего замужества, исключавшего любовные встречи. Да это и естественно, что в такое время девушка не может думать о посторонних любовных свиданиях. Теперь же моя кузина превратилась в красивую женщину, и я надеялся, что при нынешних обстоятельствах появлялась возможность вспомнить о наших юношеских влечениях и довести желаемое до страстного финала.

Кузина же была смущена и стояла, опустив глаза. Я нежно взял ее руки в свои и заверил, что ей нечего опасаться и я буду хранить ее тайну, и если она хочет уйти, то я не стану препятствовать ей ни единым словом. Но когда в ответ на мое рыцарское заявление, она промолчала, во мне пробудился обычный мужчина, который начал самоутверждаться со всей решительностью, тем более, что я видел ее бурно волнующуюся под корсетом грудь, выдающую истинные эмоции моей кузины.

— Ну же, Жюльетта! — Воскликнул я. — Скажи, ты хочешь, чтобы я ушел? — Она по-прежнему молчала.

Я был озадачен и не знал, что делать. Наверное, мне следовало тотчас же проявить к кузине уважение и отказаться от любых попыток добиться от нее услуг, которые, по всей видимости, она была готова оказать любому незнакомцу, придя сюда. А может быть стоило отнестись к ней как к женщине легкого поведения и без лишних колебаний озвучить ей свои предложения, которые я сделал бы любой женщине в подобной ситуации, поскольку был бы совершенно уверен, что мои предложения будут благосклонно приняты. Но женщины до того странные создания! Их мораль, порой, не поддается никакому объяснению! Некоторые из них в подобной ситуации, не колеблясь, предались бы самому грандиозному разврату, другие же при аналогичных обстоятельствах превратились бы в неприступную крепость. Но в любом случае, дама, пришедшая в дом мадам де Сент-Эдме, едва ли могла рассчитывать, что к ней будут относиться как к нравственной особе. А ведь Жюльетта ставила себя на одну доску с ними! Тем не менее, если при обычных светских обстоятельствах наша родственная связь могла бы мне помочь, сейчас она могла стать серьезным препятствием для нас обоих. Все-таки для меня Жюльетта ассоциировалась с семьей, респектабельностью, безупречным прошлым и еще недавним своим целомудрием.

Но признаюсь, что наши воспоминания о юношеских забавах могли для нас обоих стать предлогом, чтобы оживить прошлое и соединить его с настоящим.

Во время наших развлечений нас мало волновала благопристойность — украдкой сорванные поцелуи, ласки языком, нескромно гуляющие под одеждой руки, — все это вело нас к порогу наивысшего наслаждения. Однажды мы с ней вдвоем спрятались в сарае, и она позволила моей руке добраться до ее маленькой девичьей пизденки, которую я попытался возбудить при помощи пальца. Тем временем нежные ручки Жюльетты теребили мой хуй, пока он не восстал в ее честь, налившись силой. Но наши игры не вылились ни во что более серьезное, и после того случая мы не виделись вплоть до сегодняшнего дня.

Я напомнил ей о том дне, она улыбнулась, преодолев свое смущение, было ли оно истинным или притворным.

— Давай не будем вспоминать об этом, — заявила она, — мы были такими глупыми!

— Это верно, было настоящей глупостью не воспользоваться предоставленным нам шансом! Но теперь, когда мы так неожиданно встретились…

— Скажи, когда ты вошел сюда, ты не знал, что это я?

— Честно сказать, не знал.

— Хорошо, а если бы ты узнал меня раньше, ты вошел бы?

— Скорее всего я решил бы, что для тебя будет лучше, если мы не встретимся, но я был бы очень разочарован, ведь ты такая красивая! А что насчет тебя? Что бы ты сделала, если бы узнала меня?

— Мне бы следовало убежать.

— Но почему? Ты думаешь, я не сумею по достоинству оценить твое очарование, как другой мужчина.

— Но ведь ты и любой другой мужчина это совсем не одно и то же. Ты же мой родственник. А я здесь не для того, чтобы встречаться с членом семьи.

— Я не собираюсь тебя переубеждать, — с улыбкой ответил я, смеясь, — но прошу, давай забудем, что мы родственники. Сейчас я моту думать о тебе только как об очаровательной молодой женщине, которую вижу впервые. И если ты позволишь мне объясниться в своих чувствах и сделать свое предложение, то я уверен, тебе гораздо больше захочется выслушать меня, чем подчиниться страху и внутреннему протесту.

— Это так необычно, что мы здесь, с тобой. Мне странно находиться здесь, и я чувствую, что очень рискую.

— Значит, если бы сегодняшнее свидание было продолжением нашей последней сцены в сарае, то грех, — если бы о нем вообще могла идти речь, — показался бы тебе менее тяжким и менее пикантным и даже почти позволительным, как в браке?

— Что за ерунду ты говоришь? Нет, конечно. Но оттого, что ты увидел меня здесь, мне кажется, будто все мои знакомые уже знают.

— Значит, тебе все равно, что ты занимаешься этим делом на глазах у всего белого света?