Роман Виолетты. Парижские сладости

Жюльетта искренне рассмеялась, и я тут же понял, как жестоко ошибся бы и в какое глупое положение поставил бы себя, если бы начал выказывать ей излишнее почтение. Ведь эта девушка, пусть даже она являлась моей кузиной, по собственной воле пришла в дом, предназначенный исключительно для тех, кто желает удовлетворить свои чувственные страсти и желания! Да если бы на ее месте была любая другая, я бы уже давно занимался бы ее прелестями, которые она предоставила бы в мое распоряжение с величайшей охотой. А если бы моя кузина сейчас оказалась не со мной, то и она бы не стала бы скромничать перед незнакомцем, и ее счастливый партнер уже осыпал бы ее поцелуями.

— В таком случае, — заявил я, — я вас знать не знаю, и вижу в первый раз. Мадам де Сент-Эдме пообещала, что сведет меня с прелестной девушкой, которая только начинает посещать ее дом. И эта девушка оказалась гораздо красивее, чем я мог надеяться, и, как мне кажется, не менее любезная, чем другие женщины, с которыми меня знакомила мадам. И девушка эта безусловно хороша для того, чтобы развлечься здесь со мной. Позвольте узнать, как вас зовут?

— Жюльетта, — со смехом ответила она.

— Жюльетта! Какое милое имя! Хорошо. Жюльетта, позвольте мне принять у вас шляпу и накидку.

Я убрал ее одежду, а потом обхватил ее за талию, и по своему обыкновению, крепко прижав к себе, страстно поцеловал.

— Если я правильно понимаю, вы редко посещаете этот дом? — поинтересовался я. — А то раньше я вас никогда здесь не встречал.

— Это мой первый визит, месье, — ответила она, включаясь в игру.

— Неужели?! Но вы же наверняка не впервые ставите вашего супруга в неловкое положение, ибо вы ведь недавно замужем, не так ли?

— Где ваша скромность, месье?!

— Хорошо, я спрячу свое любопытство! Но хочу сказать, что в любом случае очень любезно с вашей стороны, что вы позволяете другим разделять с вашим мужем ваше очарование.

Я опустился на софу, осторожно усадил кузину себе на колени и опять поцеловал ее в губы, в то время как моя рука настойчиво гуляла по корсажу. Жюльетта засмеялась, затем воскликнула самым естественным образом:

— Ох, сударь!

Я немного опустил руку, проводя по бедрам и пытаясь проникнуть между ними сквозь платье Жюльетты. Она оттолкнула мою руку, и я покорился, но лишь за тем, чтобы приподнять ей юбку и дотронуться до обнаженного тела в тех местах, которые прощупывались через одежду! Я стал нежно ласкать ее ножки, сжимая икры, коленки, бедра.

— Ох, что вы делаете, месье?

— Всего лишь хочу узнать, как вы носите подвязки — выше колен или ниже.

— Конечно же выше!

— У вас такие нежные икры! — Моя рука понемногу продвигалась все выше и выше, добираясь до мягкой, приятной на ощупь кожи.

— О! Ох! Мне щекотно! Не надо! Не надо!

— Почему? Ведь на ваших панталонах нет разреза спереди.

— Ха-ха! Уберите вашу руку! Мне щекотно! Ох!

— Ну вот я добрался до нужного места! Ах, какие густые волосики! Даже гуще, чем тогда, в сарае.

— В каком еще сарае?

— О, простите меня! Я забылся.

И хотя я заставил ее в любовнике вновь увидеть кузена, она не остановила меня и даже не стала противиться моему деликатному изучению ее самых потайных прелестей. Эти поиски несомненно доставляли ей намного больше удовольствия, чем какая-нибудь сентиментальная благопристойность с моей стороны, да мне это нравилось гораздо сильнее! Устроив кузину у себя на коленях поудобнее, я продолжил работать рукой, исследуя восхитительные, округлые ягодицы, с восторгом находя, что они у нее полные, крепкие и упругие.

— О, мадам, — сказал я, — какие у вас прекрасные полушария, словно на карте мира! Немногие девушки могут похвастаться такой упругой ладной задницей.

— Как вы смешно сказали — карта мира! Почему?

— Потому что ваша попка как две половинки земного шара. Дайте мне взглянуть на нее. Давайте снимем ваш корсет! Какой же он у вас неудобный! Вот так! Наконец-то мы от него избавились! Бог мой! Какие красивые груди, такие же милые и упругие, как твой задик!

— Тише! Что за выражения!

— Вы сплошное очарование, сладкая моя. Я безумно рад нашему знакомству. Ни одна женщина не возбуждала во мне такого пламенного желания.

Я взял кузину за руку и положил ее ладонь на несомненное подтверждение своей страсти, разожженной ею.

— Шалун! — сказала она мне, что в устах любой женщины означает поощрение к дальнейшим действиям.

Потом она заявила, что я неисправим, хотя она-то считала меня сентиментальным! Я признался ей, что давно расстался с этим качеством, ибо сантименты между мужчинами и женщинами — пустая трата времени, мешающая перейти к радостям любви.

— А что стало с вашей сентиментальностью? — поинтересовался я.

— Ну, поскольку мы встретились с вами именно здесь, судите сами. Впрочем любая женщина, сентиментальна она или нет, рано или поздно приходит к тому же состоянию.

— Как это мило! Мне начинает казаться, что вы далеко не новичок в любовных делах.

— Хорошо, но коль скоро мы заговорили об этом, то, если я правильно понимаю, из ваших объятий я выберусь с еще большим опытом. Надеюсь, у вас есть способ преподать мне дельный урок.