Романовы

– О, я очень разборчив, – ответил Заш.

– Как твой бывший царевич, я требую честного ответа.

– Конечно, Ваше Императорское Высочество.

Если бы кто-нибудь спросил меня в тот момент, интересен ли мне его ответ, я бы солгала, сказав «вовсе нет». Но если честно, я едва дышала, ожидая слов Заша. Знала, что чувствовала к нему в Ипатьевском доме. Даже сейчас, пока я еще не сумела простить его за содеянное, при взгляде на него мой пульс начинал скакать быстрее, чем лошадь Юровского. Так же, как и в тот момент, когда Заш говорил о своем раскаянии или о причинах, побудивших его подчиниться приказу коменданта.

Заш перехватил носилки поудобнее.

– Меня привлекают лишь бывшие княжны. Особенно лысые.

Алексей фыркнул. Мое лицо горело. Когда я наконец подняла глаза, брат приподнялся на локтях, чтобы встретиться со мной взглядом… и вскинуть брови.

Приятно было видеть, как у Заша покраснели уши.

После долгого, неловкого молчания, шелеста листьев и затрудненного дыхания Алексей снова лег, сложил руки на груди и произнес:

– Благословляю тебя, подданный.

34

Скоро Заш объявил привал. Он спал меньше всех, так что я его не винила. У меня болели ноги и плечи. С каждым шагом нести Алексея становилось все тяжелее, и я с удовольствием опустила носилки.

Заш развернул две шинели и уложил их рядом друг с другом. Алексей заполз на одну из них, еще не готовый к тому, чтобы его перенесли. Я подтолкнула второй сверток к Зашу.

– Тебе сон нужен больше, чем мне.

– Вовсе нет. – Он лег на носилки, подложив под себя большевистскую шинель, как подушку.

Я пнула его ногой.

– Лысой бывшей княжне гораздо больше понравится, если ты возьмешь плотную шинель.

– Как бы это ни было заманчиво… – Заш широко зевнул. – Уже слишком поздно. Я уже… уплываю… прочь… – Он громко захрапел, и я отвернулась, пытаясь заглушить смех.

– Швыбзик, – пробормотала я.

Второе всхрапывание сотрясло ветви вокруг. Настолько фальшиво, насколько только может звучать храпение. Но постепенно нарочитые звуки утихли, превращаясь в тяжелое дыхание с легкими всхрапами. Вышел из игры.

Алексей тоже соскользнул в страну сновидений. Как и Джой.

Небо украшало северное сияние, цепляясь острыми коготками за горизонт, не желая опуститься и дать нашим глазам отдых во тьме. Но мы слишком устали, чтобы позволить ему победить.

Я осталась в одиночестве.

Поэтому достала матрешку с последним заклинанием.

Маленький сердечник игрушки сиял в моей ладони, мерцая золотом и пурпуром, пульсируя магией. В прошлый раз он светился не так ярко. Должно быть, мы приближаемся к Дочкину.

Я повертела его в руках. Никакого шва. Ни слова заклинания. Просто светится и пульсирует. Казалось, заклинание может появиться в любой момент. Откуда-то я знала, что его – нового сгустка магии – нам не хватает. В нем, наверное, заключается название города, в котором живет маг… или точное направление нашего пути. Или дорога к месту встречи с ним.

Я откинулась на импровизированную постель. Джой дремала у моих ног. Игрушка лежала в ладонях, и я покачивала ее над головой, пока мерцающий свет не слился с сиянием проглядывающих сквозь листву и ветви звезд. Пока его блистание не превратилось в колыбельную и я не задремала.

Казалось, только я уснула, как Джой предупреждающе взлаяла низким гортанным голосом. Я резко вскочила, моргая в темноте. Тьма не была абсолютной. Северное сияние мерцало, то скрываясь за горизонтом, то появляясь вновь, бледное и холодное.

Никто из нас не стоял в карауле! Мы об этом и не вспомнили.

Заш уже вскочил на ноги. Может быть, Джой отреагировала на него? Но нет, он выглядел таким же испуганным и взъерошенным, как и я. Алексей не пошевелился. Если честно… я даже не была уверена в том, что он дышит.

Я бросилась к брату.

– Заш! Алексей не…

– Настя, – прошипел Заш. – Здесь кто-то есть.

– Алексей не дышит! – Мы одновременно посмотрели друг на друга. Он повернулся к Алексею, а я насторожилась.

Брат слабо застонал. Я с облегчением выдохнула. Его грудь едва двигалась, но он пока был жив. Оцепенение прошло, и я, наконец, рассмотрела, насколько распухла его голова. Лоб выдавался вперед подобно полке, кожа вокруг глаз пожелтела и покрылась синяками.

Он умирает.

Шорох листьев прервал напряженную тишину. Лай Джой усилился. Заш выхватил пистолет, но тут раздался выстрел, оружие вылетело из его руки, а сам он упал.

Глаза Алексея распахнулись, налитые кровью от боли. Он попытался приподняться на локте, но поморщился.

– Что … происходит?

Я попыталась приподнять его. Нам нужно бежать!

– Я не…

– У тебя слишком легко все получилось, солдат. – Из-за дерева вышел Юровский. Теперь это не был опрятный, ухоженный мужчина. Темные волосы были взъерошены, в них запуталась листва. Он походил на дикого зверя. Щеки были испачканы грязью, а мундир испещрен дырами, словно его, спящего, погрызли лесные обитатели.

Вокруг нас, за деревьями, раздавались шаги невидимых преследователей. Он привел с собой большевиков. Я взглянула на Заша. Помог ли он Юровскому?