Романовы

– Не понимаю, о чем ты. – Заш махнул рукой за спину, давая мне знак бежать. Но как я могу оставить Алексея, лежащего здесь, такого беспомощного? А безоружого Заша?

– Вы попались. – Юровский покрутил пистолет на пальце.

Глаза Заша медленно закрылись.

– Заклинание во мне… твое. На железнодорожном вокзале Ревды.

– Привязь. Боюсь, это последнее заклинание, которое сделала твоя дорогая бабушка.

Заш побледнел и вцепился в дерево. Я потянулась к вороту за матрешкой, но Юровский наставил на меня пистолет.

– Ах, ах, ах. Ты передашь заклинания мне, или я всажу пулю в тело этого мальчишки.

Этот мальчишка. Алексей. Царевич России. Я встала между братом и Юровским, но комендант только рассмеялся.

– По твоему лицу заметно: ты понимаешь, я здесь не один.

Клац, клац, клац других пистолетов позади нас, вокруг нас, погрузил мои надежды в глубокую тьму. Господи, что же нам делать?

– Отдай матрешку.

Я покачала головой еще до того, как прозвучал приказ. Я отказалась бы от любого заклинания, которое он хотел, лишь бы обезопасить Алексея. Но эта магия – единственный способ исцелить брата. Даже если я сдамся, Юровский убьет нас.

– Я не стану просить дважды. – Комендант шагнул влево и выстрелил. Алексей дернулся и замер.

Я закричала. Юровский снова выстрелил ему в живот.

Я закрыла брата собой.

– Нет! Нет, нет, нет!

– Отдай мне матрешку! – закричал Юровский, размахивая пистолетом.

Я была слишком занята, пытаясь остановить кровотечение из отверстий от пуль в животе Алексея, чтобы волноваться, выстрелит ли комендант мне в спину.

– Алексей! Алексей! – Я мечтала упасть. Отключиться. Но за паникой, захлестнувшей все мое существо, таилась спокойная логика, так часто направлявшая мою жизнь. Мысли пронеслись в мозгу стремительно, но упорядоченно, словно остановилось время.

Единственный выход – добраться до Дочкина. И единственный способ сделать это – воспользоваться крошечной сияющей матрешкой, которую я уронила. Она лежала, наполовину скрытая листьями, возле уха Алексея, и звала меня. Романова. Романова. Романова.

Шва по-прежнему не было. Слово не появилось. Но наконец наступила ясность.

Я медленно протянула окровавленную руку к гладкой игрушке и обхватила ее пальцами, словно хватаясь за последнюю надежду.

– Отдай ему игрушку, Настя. – Голос Заша пронизал лесную тьму, принося с собой холодную тишину.

– Н… Нет… – стонал Алексей рядом со мной, укрытый окровавленным одеялом.

Я еще крепче сжала матрешку. Так вот оно что. Вернулся Юровский – главный претендент на верность Заша. И Заш выбрал именно его. Снова.

Мы всегда будем по разные стороны.

– Отдай ему! – заорал Заш.

– Нет! – Я свернулась калачиком, склонившись над телом Алексея. Укрытая собственной тенью, сунула маленькую игрушку в рот. На вкус она оказалась металлической и соленой от крови. Еще чувствовался… яркий огонь магии. Подавив тошноту, я заставила себя проглотить ее. Фигурка помчалась вниз, оставив на моем языке заклинание.

Юровский взвел курок пистолета, но Заш шагнул ко мне и отвел мои руки.

– Отдай ему, или тебя застрелят!

Неужели он не понимает, что Юровский все равно нас убьет?

Но тут Заш выхватил из моего рукава большую матрешку – пустую оболочку от последнего заклинания – и швырнул ее в сторону Юровского. В шуме, издаваемом бросившимся за ней комендантом, Заш прошептал:

– Пора.

Он не предавал меня. Он воспользовался предлогом, чтобы приблизиться ко мне. Вцепиться в мои пальцы, когда я использую новое заклинание. Что бы оно ни сотворило, это случится с нами всеми.

Он взял меня за левую руку, а я вцепилась в Алексея правой. Но Джой все еще стояла на страже над головой Алексея, а свободных рук у меня не осталось.

– Заш, – выдохнула я, – Джой.

К этому моменту Юровский уже вскрыл игрушечную оболочку и обнаружил, что она пуста.

– Не так быстро, – проворчал он.

Заш схватил Джой за ухо как раз в тот момент, когда Юровский рванулся вперед.

Раздались выстрелы, и боль взорвалась в моей шее.

Обливаясь кровью брата, я выкрикнула последнее заклинание.

Имя.

– Дочкин!

35

Мир вокруг нас растворился.

Мы падали. Парили. Я кружилась в темноте, и все, что могла – вцепиться в Алексея и Заша. Сначала я ощутила себя тонкой и невесомой, затем – тяжелой и вялой, а потом, наконец, пришла в равновесие. Вращение прекратилось. И я моргнула, возвращая миру краски.

Яркая зелень, мерцающая синева, поразительный солнечный свет.

Мы, как и раньше, находились среди деревьев, но уже не в дикой чащобе.

Мы очутились в цветущем саду с подстриженной травой, сплетенными розовыми кустами и выложенным камнем ручьем, вьющимся по земле. Гравий впивался в колени. Алексей лежал на траве передо мной, а Джой пьяно покачивалась, прижимаясь к его распухшей голове. Мои ладони лежали поверх груди брата, а кровь его просачивалась между камней.

Заш за моей спиной сцепился с другим существом – разъяренным большевиком.

Юровский здесь.