Романовы

Я лежала в траве и ждала выстрела. Ждала смерти Юровского. Сердце у меня сжалось при мысли о том, как Заш стреляет в своего бессознательного командира. Один. В компании мертвых союзников. Я оставила его одного.

Внезапно все стало ясно, словно солнечный лучик, освещающий облетающие с деревьев листья: бежать от реальности эгоистично. Использовать на себе заклинание памяти несправедливо. Отказываться от Алексея и позволять безнадежности победить нечестно.

Я вскочила на ноги, оставив сапоги у ручья. Решение было принято. Заклинание послужит не мне. Оно не будет потрачено впустую. Наконец я знаю, что делать. Но стоит хоть чуть-чуть подождать – и не найду сил на свершение.

Я ворвалась в дом, впустив солнечный свет – источник силы.

Заш стоял над телом Юровского, все так же держа заряженный пистолет. Его рука дрожала, словно он ехал в старой дребезжащей карете. Грудь Юровского еще вздымалась и опускалась.

При моем появлении Заш будто пришел в себя.

– Настя?

В его голосе слышались одновременно надежда и тревога.

– Я все еще здесь, – прошептала я.

Пот выступил на его бледном лбу, а лицо исказилось от боли. Он попытался что-то сказать. Шевельнул губами. Еще раз. Подбородок дрогнул. Наконец Зашу удалось выдавить трепещущие слова:

– Я… Я не могу. – Его рука опустилась. – Постоянно думаю о том своем последнем выстреле… В вас. Это разбило мне сердце – и душу. Отними я еще одну жизнь – разлечусь вдребезги. – Он покачала головой. – Мне очень, очень жаль. Я… подвел тебя.

Я забрала у него пистолет и положила на кухонный стол.

– Нет, не подвел. Ты оказался сильнее меня, Заш. Наконец я поняла, почему папа всегда просил меня прощать. Для прощения требуется больше силы и мужества, чем для мести. – Я переплела свои пальцы с его. – Месть разрушила бы нас обоих. Но ты дал нам возможность быть сильными. Исцелять наши сердца, а не ранить их еще больше. И я хочу, чтобы ты знал… Я прощаю тебя. За все.

Волна освобождения охватила его. Словно он впервые вышел на дневной свет. Он едва справлялся с нахлынувшими, яркими чувствами, спросив:

– Правда?

Я молча кивнула.

Он с неистовой радостью обхватил мое лицо своими ладонями. Прижавшись своим лбом к моему, страстно прошептал:

– Ты освободила меня.

Так почему же именно я чувствовала себя свободной?

– Не смейте целоваться, когда я в комнате, – раздался слабый голос.

Я отпрянула от Заша с такой скоростью, что мы оба потеряли равновесие. Болезненно приземлившись на локти, я не отрывала взора от Алексея. Он почти не шевелился с тех пор, как мы оказались в доме Дочкина. Но теперь сумел повернуться ко мне лицом и едва заметно подмигнуть.

– Алексей! – вскрикнула я. И бросилась к нему, мысленно напоминая себе о том, что прикасаться не стоит, чтобы не вмешиваться в заклинание. Чернил видно не было. Они впиталась в его тело, как и говорил Дочкин.

– Живой! Живой!

– Ты же скомандовала ему держаться, – усмехнулся Заш, подходя ко мне.

Алексей нахмурился, глядя на меня.

– Кто-то ударил тебя по лицу. Ты похожа на сливу.

– Боюсь сказать, на что ты похож.

Его взгляд переместился на лежащее на полу тело Дочкина.

– Он…

Я опустилась рядом с магом на колени.

– Я сделала все, что могла. – Положив руку на грудь Дочкина, я не ощутила движения. Порез на шее затянулся. – Думаю, он ушел.

– Постой. – Заш присоединился ко мне и поднес клинок Юровского к носу Дочкина.

– Что ты…

На лезвии появилось крошечное запотевшее пятно.

– Он… дышит? – ахнула я. Пятно снова появилось. Еще один выдох. – Жив!

– Почему он так долго не просыпается? – задал вопрос Алексей.

Я перебирала в голове скудные знания о магии.

– Вероятно, потому, что он был очень близок к смерти. Великий маг стар, и я дала ему лишь каплю твоего исцеляющего заклинания. Не стоит сейчас его трогать.

Опухоль на голове Алексея почти сошла. Все его раны затянулись.

– Как ты себя чувствуешь?

– С каждой минутой все лучше. Только слабость…

– Вы оттягиваете неизбежное, – прохрипел Юровский, связанный и лежавший на полу.

Заш отпрянул, хоть комиссар и был опутан ремнями. Даже я отступила на шаг, ибо голос Юровского был столь же угрожающим, как его кулаки, клинок или пули.

– Что ж, давайте обсудим это вместе, хорошо? – предложил Алексей.

– Он был болезным всю свою жизнь – не смог бы править. – Юровский даже не обращался лично к Алексею.

– Мне не нужно править, – возразил Алексей. – У меня другое будущее. Я не пытаюсь вернуть трон – всего лишь прислушиваюсь к чаяньям моего народа, даже если люди жаждут, чтобы я исчез.

– Они требовали твоей смерти.

– Нет, это были вы, – спокойно откликнулся Алексей. – Вы приказали действовать вопреки законам России. Не подчиняться им. Обойтись без суда. Без достойных похорон. Вы уничтожили царскую семью и пытались осквернить нашу историю.

– Твоя история окончена, маленький царь. Какое будущее тебя ждет без твоей семейки? Без папочки, который носил бы тебя на руках?

– Может кто-нибудь заткнуть ему рот? – поинтересовался брат.