Романовы. Пленники судьбы

После похорон Императорская Фамилия переехала в Царское, но в середине июня семья Цесаревича неожиданно для многих отбыла на известный водолечебный и климатический курорт на западной окраине Российской империи Гапсаль. Этот отъезд был неприятен Александру II, который имел резкий разговор с Наследником, но тот объяснил, что Минни неважно себя чувствует, ей нужен отдых и морские купания. Скрепя сердце Царь уступил.

Дочь Императора Мария, герцогиня Эдинбургская, недоумевала: «Как старший брат мог оставить Папа́ в такую минуту». У нее у самой уже давно была семья и дети, но в этот момент она решила уделить всё свое внимание, все свои заботы исключительно отцу. Позднее она призналась одной из фрейлин, что ее тогда обуревало наивное желание сблизить отца с семьей и отвратить от общения «с той, другой». Это была зыбкая иллюзия, и герцогиня очень скоро это поняла.

Глава 20. Несостоявшаяся царица

Смерть Императрицы Марии Александровны развязала руки Александру II, и теперь, уже не скрываясь, он стал появляться с Юрьевской на публике. Давно не возобновлял разговора о браке с Катрин, но через месяц после смерти супруги вернулся к этой теме и объявил, что 6 июля обвенчается с ней. Сердце женщины радостно затрепетало, и она была так взволнована, что не нашлась что сказать.

Так как после смерти Царицы был объявлен годичный траур, то Самодержец решил обставить все дело тайно, без всякой огласки, посветив в свой план лишь нескольких верных людей. Всех, к кому бы он ни обращался, подобное намерение повергало в состояние шока. Монарх же нарочито того не замечал.

Неприятный разговор произошел с верным графом Александром Адлербергом (1818–1888), давнишним другом Александра II, министром Императорского Двора. Занимая столь влиятельный пост с 1870 года, граф прекрасно был осведомлен о жизни Императорской Фамилии. Его ведомство заведовало обширным хозяйством Династии, повседневным укладом, как большого Императорского Двора, так и малых великокняжеских дворов. Почти все денежные выплаты и расходы проходили через контору министра Двора, и Александр Владимирович Адлерберг прекрасно был осведомлен о многом, о чем говорить было не принято. Знал и о связи Императора с Долгорукой.

Если бы понадобилось, то с точностью до рубля мог определить, во что эта романтическая история обошлась его ведомству; все счета за подарки и подношения княжне проходили через его руки. Однако он и представить не мог, что Александр II вознамерится соединить свою жизнь с этой дамой у алтаря!

Вечером 4 июля 1880 года Царь пригласил к себе министра Двора, сообщил о решении вступить в брак и попросил того быть свидетелем. Граф вначале опешил, но затем, собравшись с духом, буквально выпалил все, что было на уме у многих: этот шаг будет иметь самые неблагоприятные последствия, он поведет к падению престижа Династии и Империи, к умалению ореола верховной власти и может вызвать даже брожение в стране.

Выслушав все это, Император остался непреклонен. Мало того, заявил, что, имея право давать разрешения на морганатические браки членам Династии, он вправе распорядиться и своей персоной. Хотя министру стало ясно, что Александр II желает брака любой ценой, но он все продолжал приводить какие-то аргументы, думая, что речь идет об отдаленном будущем. Когда же сановник узнал, что венчание назначено на послезавтра, то понял, что все уже бессмысленно.

Затем у Адлерберга состоялась встреча тет-а-тет с Екатериной Михайловной, с которой он разговаривал впервые в жизни. Министр пытался и невесте доказать опасность, пагубность предстоящего, но быстро пришел к заключению, что с таким же успехом мог бы убеждать и «дерево».

Княгиня на все доводы и аргументы неизменно отвечала одной фразой: «Государь будет счастлив и спокоен, только когда повенчается со мной». В момент «диспута» дверь в комнату приоткрылась, и Самодержец робко спросил, может ли он войти. В ответ на это Юрьевская закричала: «Нет, пока нельзя». Это было сказано таким тоном, которым, по наблюдениям Адлерберга, приличные люди не разговаривают «даже с лакеем». Это потрясло царедворца. Граф был сломлен, растерян и когда Государь в очередной раз попросил его стать шафером, то уже с полным отрешением дал свое согласие.

Через два дня, 6 июля 1880 года, вскоре после полудня, в небольшой комнате нижнего этажа Большого Царскосельского дворца у алтаря походной церкви состоялся обряд венчания. Государь был в голубом гусарском мундире, невеста в простом светлом платье. Священник трижды повторил: «Обручается раб Божий, благоверный Государь Император Александр Николаевич с рабой Божьей, Екатериной Михайловной».

Они стали мужем и женой. Свидетелями на церемонии были министр Императорского Двора граф Александр Владимирович Адлерберг, начальник Главной Императорской квартиры Александр Михайлович Рылеев (1830–1907) и генерал-адъютант Эдуард Трофимович Баранов (1811–1884).