Романовы. Пленники судьбы

Хоть и ворчал, иногда и подтрунивал над женой, но Александру всё время не хватало её общества. Он был снисходителен к ней, как только и может быть влюбленный. Когда она уезжала, то следил за тем, чтобы ее комнаты не потеряли жилой вид. Их убирали и отапливали, как всегда, и во всех вазах непременно стояли цветы, так любимые хозяйкой. И он приходил сюда каждый день и нередко сидел подолгу в одиночестве.

Дети скрашивали жизнь. Но и здесь не все было благополучно. У сына Георгия, их «Жоржи», в 1891 году врачи диагностировали начальную форму туберкулеза легких. Его осматривали лучшие специалисты в России, показывали и европейским медикам. По их рекомендациям родители отправили сына в высокогорное местечко Абас-Туман на дальнем юге России, почти на границе с Турцией. Бедный юноша там скучал. Отец был так занят своей «царской работой», что не мог надолго отлучаться из столицы. Мать же регулярно наведывалась к нему и одна, и вместе с дочерью Ксенией и сыном Николаем.

Мария Федоровна имела немало и других «адресных обязанностей». Необходимо было навещать отца с матерью в Дании, своих многочисленных родственников в различных других местах Европы. Все эти понятные и необходимые вояжи всегда расстраивали Александра III. И хотя жена писала часто, а телеграфировала каждый день, но живого общения это заменить не могло. Мир без Минни для Александра становился серым и неинтересным.

Он ей тоже часто писал. Хотя не мастак был «чувства складно излагать на бумаге», но всегда сообщал о своей тоске, о том, что любит и ждет. Непременно подписывал послания или «Твой верный друг Саша», или – «На всю жизнь твой от души Саша».

«Моя милая душка Минни! Нам с детьми очень, очень скучно и грустно без тебя, и Гатчина совершенно изменилась без твоего присутствия здесь, все не то! Твой маленький кабинет весь в цветах, и вазы все со свежими букетами» (13 мая 1884 года).

Он не сообщал ей о государственных делах, знал, что они ей интересны быть не могут. Времяпрепровождение с детьми, свои семейные дела и заботы, встречи с родственники, всякие забавные случаи – вот что Минни должна знать в мельчайших подробностях; о подобных же вещах и она всегда подробно ему писала. Ему без супруги даже родственников видеть не хотелось, но уклониться не мог. Никуда от родни не деться!

Горькие чувства овладевали, когда какую-нибудь знаменательную дату отмечали не вместе. Там произошло в 1884 году, в первую годовщину их Коронации, состоявшейся в Москве годом раньше.

«Милая моя душка Минни! Благодарю тебя очень за твое длинное и интересное письмо, которое наконец получил вчера вечером и которого я ждал с большим нетерпением. Вчерашний день, 15 мая, счастливейший день по воспоминаниям о том, что было в Москве год тому назад, и вечное благодарение Господу, благословившего этот священный день для нас и всей России, которая с таким трогательным участием и вниманием ждала и встретила это великое событие для нас и доказала всей изумленной и нравственно испорченной Европе, что Россия самая святая, православная Россия, которой она была и при Царях московских и каковой, дай Бог, ей остаться вечно! Так грустно и тяжело было этот чудный, по воспоминаниям и ощущениям день провести без тебя и знать, что ты далеко от нас, конечно, только расстоянием, а не мыслями и чувствами, потому что я уверен, что ты перечувствовала все то же самое, что и я во время благодарственного молебна».

Он читал и перечитывал листки посланий он Минни, ему порой казалось, что он ей уж и не очень нужен. «Кажется, что мои письма прескучные или что ты так поглощена твоим семейством и радостью быть с твоими, что мы, бедные, оставшиеся в Гатчине, уже забыты. Я заключаю это из того, что про мои письма ты ничего не пишешь и только благодаришь за получение их… Это предпоследнее мое письмо, еще пошлю последнего фельдъегеря в среду 23 мая, а потом, Бог даст, увидимся наконец с тобою, моя милая душка Минни. Так грустно и скучно без тебя. Тебе было весело и приятно все это время, а нам скучно и неприятно. Разница большая!» (18 мая 1884 года).

Мария Федоровна знала, что Саше без нее грустно, что ему нужна ее поддержка. Но что она могла сделать? Если бы себе только принадлежала, то никогда бы со своим обожаемым супругом не разлучалась. Но ведь в мире у нее столько обязанностей, и Саша это знает. Она обязательно писала ему о своей любви, о том, что он самый дорогой и желанный. «Навеки твоя» – так непременно и завершала послания. Он знал, что это правда, но все равно хотелось то слышать снова и снова.

В мужском сердце женская нежность обязательно вызывала новый прилив подобных же чувств. «Моя милая душка, собственная моя маленькая жена!» В этих кратких словах был весь Царь Александр III: простой, немногословный, преданный и честный. Не умел витиевато на бумаге выразить то, что на душе. Такое удавалось, лишь когда вдвоем оставались…

Хотя расставались далеко не каждый год, но все разлуки казались «постылыми». Уныние овладевало, как только его Минни скрывалась из вида.