Романовы

Будущие цари из дома Романовых окажутся гораздо опытнее и последовательней. Уже при Петре I будет усовершенствован пыточный приказ, а потом на его место придет институт жандармерии, который сумеет прочно наладить и ссылку, и тюрьмы, и казематы Шлиссельбурга, и застенки III отделения.

Всякое дело требует не только способностей, но еще и практики. Не налажена не только внутренняя, но и внешняя политика. В первую очередь необходимо было отделаться от занимавшего Смоленск польского королевича Владислава, который очень бестактно напоминал ему, что дерзостно именующий себя новым царем Михаил вместе со всей Москвой еще недавно присягал ему, Владиславу, как великому государю Московскому.

На дело войны с Польшей удалось добыть 20 тысяч рублей взаймы у английского короля Иакова. Англия в те времена не жалела денег на поддержание распрей и войн между народами.

На этот раз, впрочем, Англия ошиблась в расчетах. 20 тысяч рублей, полученные у Англии, пошли на заключение перемирия и уплату контрибуции. Условия перемирия, установленные в 1617 году, были исключительно позорны для России. Смоленская и Новгород-Северская области были целиком уступлены. Владислав сохранил за собой даже права на московский престол и титул царя Всея Руси. Впрочем, России вернули за то отца царя Михаила Федоровича, Филарета, ездившего в свое время приглашать Владислава на царство, да так и застрявшего с тех пор в Польше в плену.

Через реку Поляковку были сделаны два моста: по одному шли русские из польского плена, по другому возвращались из русского плена поляки. По русскому мосту переехал и отец государев, митрополит, в недалеком будущем патриарх Филарет.

Царь Михаил устраивает пышную встречу долгожданному папаше. Когда царь встретился с отцом, они полностью разыграли ту обычную процедуру боярских встреч, когда обе стороны, кланяясь друг другу в ноги, в то же время искоса поглядывают, а достаточно ли низко кланяется противная сторона. Земно кланяется митрополит царю. Земно кланяется царь митрополиту. Еще поклон. И еще. Умиляется простодушный народ московский. Гудя, трезвонят царские колокола.

Отец новоявленного царя Михаила боярин Федор Никитин Романов-Юрьевский в юности своей по характеру напоминал Стиву Облонского. Это был общий любимец, любитель покушать, не дурак выпить. Но этот веселый человек в свое время навлек на себя гнев Бориса Годунова, был насильственно пострижен и в качестве инока Филарета сослан в дальний Антониев-Сийский монастырь. Здесь он не выдержал и «сдал». Приставленный к нему пристав Воейков в своих донесениях сообщает дословно горькие жалобы инока из бывших бояр: «Милые мои детки, миленькие, бедные, осталися, кому их поить и кормить? А жена моя бедная, жива ли? Лихо на меня жена да дети: как их помяну, ино што рогатиной под сердце толкнет».

Впоследствии он преобразился, решил, что ежели с умом, то и благочестие — товар вовсе неплохой, и стал энергично делать духовную карьеру. Получив от первого самозванца чин митрополита, от второго («тушинского вора») сан патриарха, он отправился послом к королю Сигизмунду Польскому звать на русское царство его сына королевича Владислава. Известие об избрании на престол Михаила, при всей приятности для отца такой карьеры сына, осложнило положение и сделало Филарета польским пленным. Впрочем, по возвращении из плена он полностью насладился новым положением и властью.

При насильственном пострижении веселого Федора Никитича заодно постригли в монахини и жену его Ксению Ивановну. В отличие от жены Стивы Облонского, это была высокая, плотная женщина, которой очень пристало новое имя Марфа, полученное ею в качестве инокини. Впоследствии мы увидим, какая злобная старушонка выработалась из этой благочестивой инокини Марфы.

Поляки все эти годы в своих грамотах не только не признавали Михаила царем, но подлинным царем именовали своего Владислава. Михаила же и всех его подданных именовали не иначе как «изменниками законному государю».

Царь в своих грамотах убеждает подданных не поддаваться на «королевскую прелесть». Получая грамоты от поляков, в которых Владислав постоянно именовал себя «царем московским», бояре этот титул в грамотах вымарывали, мазали дегтем.

Когда поляки осадили Дорогобуж, русский воевода без боя сдал город Владиславу как царю московскому. Так же точно без боя была сдана и Вязьма. По первому договору вопрос о правах королевича Владислава на московский престол передавался «на суд Божий», и только после того, как, уступив польскому королю требуемые им города, русские уплатили 20 тысяч золотом за то, чтобы Владислав отказался от титула русского царя, Михаил наконец избавился от конкурента.

Николай II, как известно, отказался от этого титула без вознаграждения.

Почти так же бесславно, как с поляками, завершилась борьба Михаила и со шведским королем Густавом-Адольфом. Мирные переговоры со Швецией велись при непосредственном участии английского и голландского послов. Англия и Голландия очень желали как можно скорее возобновить торговые отношения с Москвой, которым мешали непрерывные войны.