Романтическая комедия

Мне никогда еще так не хотелось прижаться к мужчине, сорвать с него одежду. И Ноа, кстати, тоже виноват, кто его просил раздеваться? Или я обманывала себя и он попросту привык стоять в таком виде, пока другие его трогают, – прямо как актеры с нашей передачи?

Я все еще касалась тату кончиком пальца. Сглотнув, я прижалась к безупречной коже всей ладонью.

– И за эту не волнуйся, – спокойно сказала я и убрала руку. – Кстати, хорошее выражение – «под ложным предлогом». Тоже теперь буду так говорить.

Ноа натянул футболку и повернулся ко мне лицом.

– Да на здоровье. Я у отца научился, он юрист. Надеюсь, не упал в твоих глазах из-за банальных тату? Я их сделал года за два, давным-давно.

– Кажется, я знаю, как тебя утешить.

Я сбросила флисовую куртку, задрала рукав футболки и показала Ноа руку.

– Это… мышь? – Он посмотрел на кожу повыше локтя.

– В четвертом классе у нас был школьный хомяк по кличке Барнаби. Я его очень любила и сказала маме, что хочу с ним татуировку. А она ответила: если пообещаю подождать до двадцати одного и не передумаю, она тоже набьет со мной тату. Ясное дело, к двадцати одному татуировку хомячка я хотела, только чтобы напомнить маме о клятве.

Ноа протянул пальцы – тоже безупречные, длинные и тонкие – и коснулся меня. Я мечтала: вот бы этот миг длился вечно…

– Так вот почему тут написано «мама»!

– А у нее было написано «Салли», причем мы не сговаривались! Даже делали тату в разных кабинетах, чтобы получился сюрприз. А когда увидели…

Я умолкла, мысленно вернувшись в тот день. Пятнадцать лет назад, Канзас-Сити, мы идем в кафе поесть энчилады… Мама не любила привлекать к себе внимание, поэтому я лишь в колледже поняла, какая она умная, забавная и участливая. Помню, рассказываешь ей про какую-нибудь свою оплошность, а она всегда отвечала: «Ой, да со мной тоже такое случалось» или «Думаю, так у всех».

– Я увидела мамину подпись «Салли» под татуировкой, а мама – мою. Я давай смеяться, а она заплакала, – рассказывала я Ноа. – Хотя была не из тех, кто часто плачет. Теперь я ее понимаю.

Ноа посерьезнел.

– Твоя мама?..

– Умерла в две тысячи пятнадцатом.

– Соболезную.

– Спасибо. – Я накинула куртку обратно на плечи. – В общем, не важно, когда ты делал тату, не надо их прикрывать. Вряд ли кто-то станет проверять скетч на достоверность. У тебя и так будет много забот.

Пятница, 16:39

Машину, судя по всему, припарковали на Пятидесятой авеню прямо у главного входа в «Шестьдесят шестой» – короче говоря, в месте, где парковаться запрещено. Вот уж не представляю, за какие ниточки пришлось дергать агентам Аннабель, чтобы ее автомобиль тут же не эвакуировали. Призвав Дэнни с семнадцатого этажа, Аннабель бросилась на парня со страстными поцелуями, а с десяток папарацци упоенно щелкали камерами и спрашивали, сколько стоит машина и на какую дату назначена свадьба. Марка автомобиля – «Мерседес AMG G 65» – мне ни о чем не говорила. Набор цифр и букв, да и только, хотя Генриетта потом объяснила: машинка стоит двести двадцать тысяч.

Своими глазами весь этот цирк я не видела – занималась репетицией «Трещотки» и старалась вести себя рядом с Ноа невозмутимо. А когда столкнулась с Дэнни в нашем офисе, он мне сам показал фото из «Инстаграма»[10] Аннабель: они целовались на фоне машины. Снимки сделали не папарацци, а личный фотограф Аннабель, сопровождавший ее почти на всех мероприятиях. Поперек фото шла надпись: «Я *сердечко* своего парня», а Дэнни ответил в комментариях: «Люблю тебя, моя луна».

– А ведь вы вчера расстались, разве нет?

Мы с Дэнни сидели бок о бок на диване, и хотя мой дорогой коллега отрицал вину, в воздухе пахло отрыжкой гриль-сэндвичем.

– Ага, расстались, – невозмутимо ответил он. – Всего на полчасика.

– А раньше расставались?

– Сто раз.

– И как ты это переносил?

– Скажем, приятного мало.

– Причем расстаться всегда предлагает Аннабель?

– Да, зато она же первая мирится. Ревнует, понимаешь? Бред какой-то! Да разве мне найти кого-то лучше? Помню, собрала волосы набок, и я сравнил ее с Беттани Брик – а она взбесилась.

– Кто такая Беттани Брик?

– Вот и она спросила. Сразу видно, кто смотрит порно, а кто нет.

– Повествование хромает, – ввернула я сценаристский термин.

– Ты просто сути не уловила. Помню еще один случай. Я ей сказал, что не умею ревновать, и она вроде как меня приревновала из-за того, что не умею ревновать. А я-то просто имел в виду, что ей не ровня. И мечтать о подобной девушке не смел. – После недолгого молчания он добавил: – Смешно, правда?

– Нет-нет, – поспешно возразила я. – Скетч о правиле Дэнни Хорста – это про двойные стандарты в гетеросексуальных парах. Я не высмеиваю именно вас.

– У нас с ней всякое бывало… Наверное, для тебя это все детский сад?

– Я не рассказывала, что по молодости вышла замуж?

– Правда? Ну ты даешь, Смеюшка!