Романтический манифест

Во всех остальных искусствах произведения — физические объекты (то есть объекты, воспринимаемые нашими чувствами, будь то книги или живописные полотна), так что психоэпистемологический процесс идет от восприятия объекта к концептуальному пониманию его смысла, оценке в терминах главных личностных ценностей и соответствующим эмоциям. Общая схема такова: восприятие — концептуальное понимание — оценка — эмоция.

В случае же музыки слушатель переходит от восприятия к эмоции, от эмоции — к оценке, от оценки — к концептуальному пониманию.

Мы переживаем музыку так, как если бы она обладала способностью непосредственно воздействовать на наши эмоции.

Как и в случае любых экзистенциальных или эстетических эмоций, психоэпистемологические процессы, развивающиеся в сознании в ответ на музыку, непроизвольны и ощущаются нами как единая непосредственная реакция, прежде чем мы успеваем определить составляющие нашего чувства.

С помощью самонаблюдения можно проследить, что происходит в нашем сознании в процессе слушания музыки: звуки вызывают на поверхность материал из подсознания — образы, сцены, события, реальные или воображаемые, которые, кажется, случайным образом сменяют друг друга, появляясь на короткое мгновение и тут же исчезая, как во сне. Но в действительности этот поток имеет совершенно определенное направление, он избирателен, а его элементы взаимосвязаны: эмоциональное содержание подсознательного материала соответствует чувствам, вызванным музыкой.

Подсознательно (то есть в неявной форме) человек осведомлен о том, что не может испытывать беспричинное и ни на что не направленное чувство. Когда музыка приводит его в то или иное эмоциональное состояние без внешнего объекта, подсознание предлагает ему внутренний объект. Этот процесс происходит без участия слов, но в действительности управляется их эквивалентом: я бы чувствовал себя так, если бы... очутился весенним утром в прекрасном саду... танцевал на блестящем балу в огромном зале... встретился с любимым человеком... Я бы чувствовал себя так, если бы... боролся с яростным штормом в открытом море... карабкался по отвесному склону... сражался на баррикаде... Я бы чувствовал себя так, если бы... добрался до вершины... стоял под ясным небом после грозы... преодолел препятствие, как сегодня... как преодолею завтра...

Обратите внимание на три аспекта данного феномена. 1) Он индуцируется путем намеренной приостановки рассудочного мышления и добровольной отдачи себя во власть эмоций. 2) Подсознание должно выдавать поток материала, потому что никакой отдельный образ не способен охватить содержание музыкального переживания. Сознание объединяет сменяющие друг друга картины по имеющемуся у них общему признаку, то есть по эмоциональной абстракции. 3) Процесс абстрагирования эмоций, заключающийся в классификации объектов по вызываемым ими эмоциям, — тот самый, посредством которого у человека в свое время формировалось ощущение жизни.

Ощущение жизни — это доконцептуальный эквивалент метафизики, эмоциональная, объединенная на уровне подсознания оценка человеком себя самого и собственного бытия. И именно основные эмоции, то есть эмоции, продуцируемые собственными метафизическими оценочными суждениями человека, становятся его реакцией на музыку.

Музыка не может рассказать историю, она не имеет дела с конкретными объектами и не умеет передать тот или иной феномен действительности, такой как мирный сельский пейзаж или бурное море. Тема пьесы, озаглавленной «Весенняя песня», — не весна, а те чувства, которые весна пробудила у композитора. Даже весьма сложные интеллектуальные абстракции — скажем, «мир», «революция», «религия» — слишком конкретны для музыкального выражения. Все, что музыка способна сделать с такого рода темами, — это передать ощущения безмятежной ясности, дерзкого вызова, возвышенного восторга. Пьеса Листа «Св. Франциск, идущий по волнам» была вдохновлена конкретной легендой, но ее содержание — самоотверженная борьба и победа: кто и во имя чего борется, каждый слушатель определяет для себя сам.

Музыка передает нам эмоции, которые мы воспринимаем, но в действительности не испытываем. То, что мы чувствуем, — предположение, некая удаленная, оторванная от нас, обезличенная эмоция, и так происходит до тех пор, пока эта эмоция не соединится с нашим собственным ощущением жизни. Но поскольку эмоциональное содержание музыки не может быть ни передано средствами языка (с помощью понятий), ни вызвано существующими предметами или событиями, оно ощущается как нечто особое, глубоко скрытое.

Слушателям с очень разными взглядами на жизнь музыка передает эмоции одного и того же типа. Как правило, люди единодушны в вопросе о настроении отрывка — веселое оно или грустное, бурное или торжественное. Но хотя одна и та же музыка вызывает у них, в общем и целом, одни и те же эмоции, они радикально расходятся в оценке своих переживаний, в том, что они чувствуют по поводу своих чувств.