Романтик из Урюпинска, или долгая дорога в Рио-де-жанейро

Редактор сдержал свое слово. Через полгода он вышел на приятеля губернатора, создавшего солидное государственно-коммерческое предприятие и предложил создать газету. Закупили новые компьютеры, оргтехнику. Ильин съездил в Москву и купил профессиональную фотоаппаратуру. Теперь редакция находилась в самом центре города, а не на окраине, как раньше. Сотрудники почувствовали себя людьми: всем дали хорошие оклады, ежемесячно выплачивали ощутимые премии. Многие приоделись, стали лучше питаться.

Как-то выпивая с Гурьяновым, Ильин заметил:

- Теперь можно себе представить что такое синекура.

- Да нет, - задумчиво сказал редактор. - Это не синекура, а всего лишь минимум, который должны иметь все нормальные люди. Синекуры, Антон, у нас в принципе быть не может, она может быть только там, - и он указал пальцем в грязный потолок.

6

В первую российскую зиму Тина чуть не погибла. От неминуемой смерти ее спас... сильнейший гололед.

Ильин пошел в магазин и захватил с собой собаку, как всегда без поводка, (она его не переносила). Уже перешли дорогу, и хозяин направился к дверям магазина, как вдруг Тина неожиданно (что ей взбрело?) выбежала назад на проезжую часть и сразу же попала под переднее, правое колесо "икаруса", ехавшего с небольшой скоростью. "Все!" - мелькнула мысль, и Ильин приготовился увидеть раздавленную собаку. Но произошло какое-то чудо! Водитель притормозил, и переднее неподвижное колесо потащило собаку по полированному льду дороги. Тина, точно выгребая из водоворота, отчаянно заработала передними лапами и сумела вытащить себя из-под колеса! С выпученными глазами она метнулась к хозяину. Ильин успел заметить бледное, перекошенное злобой и напряжением лицо водителя, быстро шевелящиеся губы, выплевывающие мат. После этого случая Антон Сергеевич перестал брать с собой собаку без поводка.

Весной Тина впервые принесла двух щенков, один из которых был мертвым, но оставшийся рос крепким, упитанным и через три недели стал таким же игрушечным медвежонком, каким в свое время была Тина.

Однажды, выйдя в сени, Ильин увидел, как щенок подошел к основанию перил, представляющие собой гладкую широкую доску, сел на попку и, как с горки! ловко съехал со второго на первый этаж. Антон Сергеевич глазам своим не поверил! Каждый раз перед прогулкой щенок пользовался только таким способом передвижения; ступени лестницы были для него слишком велики. Все домашние специально собирались в сенях, чтобы понаблюдать за цирковым номером щенка.

Как он до этого додумался, кто его научил? Никто так и не узнал. Щенок подрастал, и его надо было отдавать. Ильин предлагал соседям, но у них были свои собаки, предлагал знакомым, но безрезультатно. В один из воскресных дней хозяин взял малыша на руки и пошел на конечную автобусную остановку, расположенную неподалеку. Почуяв неладное, Тина увязалась за ними. Антон Сергеевич подошел к первому подошедшему автобусу и предложил водителю:

- Купите щенка, недорого.

- Какой породы? Дворняга?

- Охотничья. Сеттер беспаспортный. Вот его мамаша бегает, и он такой же будет.

- Сколько?

- Да на бутылку дай и хватит.

7

Антону Сергеевичу все еще не верилось, что он насовсем приехал в Россию, на Волгу, на родину своих родителей, и просыпался каждое утро с радостным чувством. На улицах, в транспорте, в библиотеке, в фойе театра он, как любознательный турист с интересом вглядывался в лица голубоглазых волгарей, и на душе становилось хорошо. Ильин радовался русской речи, цветущим садам, сплошь покрывающими высокий берег Волги; останавливался перед старыми деревянными домами с резными наличниками, перед крепкими купеческими особняками; подолгу гулял над широкой рекой и думал: " Как же должно быть тоскуют люди, навсегда уехавшие отсюда!". И ему казалось, что пройдет пять-десять лет, жизнь наладится, и его семья, его дети, внуки будут жить здесь долго, счастливо. Он живо представлял, как к нему будут приезжать в отпуск друзья из Средней Азии, как они будут восхищаться, завидовать ему и мечтать о переезде в этот город.

Прожив года полтора, немного привыкнув, Ильин сделал для себя неприятное открытие (как он этого раньше не замечал!): здесь, в центре России, на берегах великой Волги, очень плохо говорят по-русски. Намного хуже, чем в далекой Средней Азии. Все больше раздражали его местные штучки вроде "быват", "глотат", " яш-шики", и то, что большую часть фразы занимает беспричинный мат.

Но мало этого! Выросшие, как грибы после дождя, радиостанции внесли свою лепту в разрушение языка. Круглые сутки в перерывах между исполнением тупой попсы, псевдотюремных песен и англоязычного мусора напористо и нагло звучала залихватски-хамская, захлебывающаяся речь абсолютно безграмотных ведущих.

И телевидение не осталось в стороне. Многие дикторы, ведущие, корреспонденты разных каналов или картавили, или шепелявили, или "акали", или "экали", или " мэкали". Это стало для Антона Сергеевича какой-то пыткой!