Романы Ильфа и Петрова

«Телемак: А вы от какой организации? Жених: Я — от себя… Телемак: Ну, хоть бы в какой-нибудь организации вы состоите или нет? Жених: Нет, я сам по себе… Войдите в мое положение, мне ведь тоже жениться хочется. Телемак: Хочется! Всем хочется. Так нельзя. У нас в первую голову представители организаций, потом члены профсоюза… а вы сами по себе и хотите жениться. Вы, товарищ, сначала прикрепитесь куда-нибудь, а потом приходите» [Москва с точки зрения, 285].

Сравнение с юмореской Масса и Эрдмана, безжалостно сатирической и через несколько представлений запрещенной, позволяет видеть компромиссную позицию соавторов ЗТ. Совпадая с авторами обозрения в карикатурном изображении одних и тех же явлений, Ильф и Петров все же оставляют возможность усматривать в последних и нечто позитивное, имеющее отношение к светлой утопии новой жизни. Предполагается, что временные неудобства нейтрализуются увлекательными перспективами будущего и что всех «посвященных» в мистерии новой веры они вполне устраивают, оборачиваясь абсурдом и наказаньем лишь для несчастных отщепенцев вроде Хворобьева или самого Бендера [см. Введение, раздел 1].

33//5

…Великий философ и поэт в коричневой бархатной рясе и в таком же колпаке. Лицо у него было смуглое и нежное, а глаза черные, как у подпоручика. Борода, белая и широкая, словно фрачная манишка, закрывала грудь. Стенографистка сидела у его ног. Два переводчика, индус и англичанин, разместились по бокам. — Примерно такое же описание дает артист М. А.Чехов, видевший Р. Тагора в театре в Берлине примерно за два месяца до описываемого в романе времени: «К первому ряду в сопровождении почтительной свиты шел человек в длинной темнофиолетовой одежде. На голове его была такого же цвета шапочка. Высокая фигура, красивое правильное лицо и белая борода вызывали представление о жреце древних мистерий. Это был Рабиндранат Тагор» [Чехов, Жизнь и встречи, 204].

33//6

Но философ уже пел нежным голосом «Марш Буденного», которому он выучился у советских детей. — «Марш Буденного» — песня Дм. Покрасса на слова А. Д’Актиля: Мы красная кавалерия, и про нас / Былинники речистые ведут рассказ… Песня звучала в 20-е годы повсюду и часто упоминается в литературе. [Текст в кн.: Русские советские песни, 31 и в др. песенниках].

33//7

«Не счесть алмазов пламенных в лабазах каменных». — Искаженная цитата из песни Индийского гостя [см. выше, примечание 1]: Не счесть алмазов в каменных пещерах, / Не счесть жемчужин в море полуденном / В далекой Индии… «Лабазы каменные» (ср. старинное название торгаша «лабазник») — возможно, намек на нэпманов, на их попытки копить и прятать валюту и драгоценности. С наступлением эры пятилеток эти «кубышки» частных лиц стали вызывать настойчивое внимание властей (знаменитые реквизиции, «сдавайте валюту», отраженные в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»).

Примечание к комментариям

¹ [к 33//2]. Интересно, что, отнюдь не будучи философом, Сураварди приобрел репутацию такового — так сказать, «заполнил клетку» индийского мудреца в кругах предвоенной московской интеллигенции. Актриса МХТ Тамара Дейкарханова говорит в своих воспоминаниях, что некоторые актеры театра (М. Н. Германова) были «под обаянием индусского мистицизма… [благодаря] индусскому философу Сураварди, под влиянием которого была одно время и ищущая душа К. С. Станиславского» [НЖ 20.1948; курсив мой. — Ю. Щ.].

34. Дружба с юностью

34//1