Романы Ильфа и Петрова

Миллион! Понимаете, целый миллион… Миллион тонн чугуна. — Ср.: «Миллион тонн металла. Кузнецкстрой», очерк И. Экслера [Пж 18.1930]. Последующая история Бубешко — отголосок кампании против «правого оппортунизма», достигшей своего апогея во время и после XVI партсъезда (лето 1930). Правые во главе с Н. Бухариным, А. Рыковым и М. Томским подверглись разгрому за расхождение с курсом ЦК на форсированную индустриализацию. Пресса обвиняла их в нежелании признать ошибки, в отмалчивании, вилянии и двурушничестве, т. е. в том, чем, как видно, грешит и товарищ Бубешко. Вообще в эти годы обычны нападки на начальников, принижающих возможности своих областей, жалующихся, что «промфинплан не поднять» и т. п. В ЗТ, однако, позиция говорящих амбивалентна: должным образом осуждая Бубешко за «бесхребетное виляние», они в то же время явно считают нелепой и цифру в миллион тонн, требуемую от него плановиками.

Литературный фон этого места — мотив пробуждения, при котором последние слова сна сливаются с чьими-то словами в яви, возвращая героя к реальности. Ср.: «пора сопрягать» — «пора запрягать» [сон Пьера; Война и мир, III.3.9].

34//6

…Слова [индусского философа] сейчас же записываются на граммофонную пластинку. А так как старик любит поговорить… то пластинок скопилось восемьсот вагонов, и теперь из них уже делают пуговицы. — Восемьсот вагонов с пластинками — отголосок военных и революционных лет, когда сотнями вагонов исчислялись самые различные товары. Ср.: «100 вагонов сверлильных и фрезерных [станков]», «10 тысяч вагонов дров», «800 вагонов овса» [А. Аверченко, Один час в кафе, НС 39.1915, специальный номер «Тыл»; его же, Добрые калифорнийские нравы, НС 45.1915]. В «Хулио Хуренито» Эренбурга снабженец коммунист Раделов живет и мыслит вагонами: «Тринадцать тысяч сто два вагона!» [гл. 26]. О вагонах медикаментов и продовольствия см. ЗТ 4//21.

Фантазия Бендера на тему многоречивого философа предвосхищена (конечно, без вагонов и пластинок, а лишь в общем смысле перевода словесных масс в физические и заполнения ими пространных вместилищ) в третьей сатире А. Кантемира (первая редакция), где выведен болтун Грунний:

О если бы те слова возмогли приняти
Хоть малейшу на ся плотъ, где бы их девати?
В цехгауз бы не вместил число так несчетно
Хотя здание сие пространством приметно.

Мотив переработки человека (здесь — его речей, мыслей) в пуговицы встречается в «Пер Гюнте» Г. Ибсена, где особый персонаж с дьявольскими связями, Пуговичник, преследует заглавного героя с ложкой, чтобы переплавить его из «дефектной» пуговицы в стандартную. Вопреки протестам Пер Гюнта, заявляющего, что он — не пуговица, а неповторимая индивидуальность, Пуговичник говорит: ..Предстоит тебе быть сданным в лом, / Чтоб вместе с прочими быть перелитым [д. 5; пер. Ганзен]. Аллегорически переносимый на животных, мотив этот воспроизводится в «Зависти» Ю. Олеши («Собираемая при убое кровь может быть перерабатываема… на выработку светлого и черного альбумина, клея, пуговиц, красок…» [из статьи Бабичева: 1.7])ив «Египетской марке»

О. Мандельштама, где герой, пораженный сценой самосуда, «вместо всяких мыслей повторял: — Пуговицы делаются из крови животных!» [гл. 4; сопоставление этих примеров см. у А. Жолковского, Попытки «Зависти»]. Превращение животных в пуговицы встречается и в виде тропа-сравнения: журналистка пишет, что в пятилетку свиньи будут «выпускаться десятками в минуту, словно пуговицы» [Т. Тэсс, Самим себя накормить, Ог 30.10.30].