Романы Ильфа и Петрова

После двух лет работы в одном из московских гаражей он купил по случаю такой старый автомобиль, что появление его на рынке можно было объяснить только ликвидацией автомобильного музея. — Старая автоколымага, собранная из разрозненных частей, в народе именуемая "примусом на колесах", — характерное приспособление на российских дорогах 20-х гг., когда отечественная автомобильная промышленность еще не родилась, а потребность в быстрой езде вспыхнула с необычайной силой. "И старые, и не совсем доломанные машины сейчас настолько крепко въехали в самый быт раскинутой страны, что если бы вырезать их или если они сами доломаются, то... у нас будет застой крови, и мы не сможем шевелить пальцами" [Шкловский, Гамбургский счет, 220]. Личных автомашин у советских граждан в 1927-1930 практически не было. "Роллс-ройсы" и "паккарды" новых марок, встречавшиеся на улицах больших городов, принадлежали госучреждениям. Таксомоторный сервис с импортными машинами постепенно развивался в больших городах (такси "рено" имелись в Москве уже в 1925), но далеко не удовлетворял всех нужд. В литературе эпохи ДС/ЗТ все сюжетные функции автомобиля, даже в столицах, все еще выполняет извозчик. Герои катаевских "Растратчиков" в 1926 ездят по злачным местам Ленинграда на извозчике; Бендер, пытаясь отпраздновать успех "Союза меча и орала", разыскивает старгородские рестораны на извозчике; покупатели стульев развозят их с аукциона на извозчике; Остап на Театральной площади попадает под извозчика; инженер-летун Талмудовский спасается от преследования на извозчике; милиция доставляет арестантов в допр на извозчике [см. ДС 14; ДС 18; ДС 25; ЗТ 21; ЗТ 23; Слонимский, Средний проспект, 114 и др].

В провинции такси и автобусы находятся в руках частного проката, перебивающегося старьем. М. Булгаков в 1925 рассказывает, как он воспользовался в Ялте услугами артели шоферов, вместо того, чтобы поехать на автобусе Крымкурсо: "Когда подали машину, я ахнул. Сказать, какой это фирмы машина, не может ни один специалист, ибо в ней не было двух частей с одной и той же фабрики. Правое переднее колесо было „Мерседеса", два задних были „Пеуса“, мотор фордовский, кузов черт знает какой! Вероятно, просто русский. Вместо резиновых камер — какая-то рвань. Все это громыхало, свистело, и передние колеса ехали не просто вперед, а разъезжались, как пьяные. Шофер нагло, упорно и мрачно улыбается и уверяет, что это лучшая машина в Крыму по своей быстроходности" [Путешествие по Крыму, Ранняя неизвестная проза]. В Севастополе, по словам иностранного журналиста, в 1931 было всего два такси допотопного вида [Вeгаud, Се que j’ai vu a Moscou, 39-40; Darling, Ding Goes to Russia, 177].

Такси, похожее на "Антилопу", описано в очерке Б. Кушнера "Ливень":

"В Ростове поездка на автомобиле является, разумеется, верхом буржуазного излишества. Цены находились в полном соответствии с такого рода взглядом на вещи. Машина, участвовавшая в войне империалистической и гражданской, побывавшая на автомобильном кладбище и воскрешенная шоферской предприимчивостью, требовала червонец за двухчасовую поездку [такова же такса Козлевича — 5 рублей в час]. Она была на трех колесах, со стержневым рулем, с двухцилиндровым мотором на рулевом стержне, с легкой рамой из стальных труб. Измятая, изжеванная, облупленная самым варварским образом. Этой странной конструкции было присвоено кокетливое название „циклонэт". По преданию, три машины подобного рода были привезены в Ростов с австрийского фронта во время оккупации Украины немцами... По форме кузов, в котором я сидел, напоминал корыто, в каких бабы стирают белье" [НЛ 06.1927].