Романы Ильфа и Петрова

"Быстры, как волны, дни нашей жизни"... "По рюмочке, по маленькой, тирлим-бом-бом...". — Студенческая песня, популярная на протяжении всего XIX в. и еще сохранившаяся кое-где в фольклорном репертуаре:

Быстры, как волны,
Дни нашей жизни,
Что час, то к могиле
Короче наш путь...

Налей же, товарищ,

Заздравную чашу,
Как знать, что осталось
Для нас впереди?.,

и т. п. Текст представляет собой народную версию стихотворения "Вино" А. П. Серебрянского (1810-1838). Упоминается у Л. Андреева, А. Куприна, М. Горького [см. Песни и романсы русских поэтов, 532, 933]. По рюмочке, по маленькой... — припев "пьяной" версии песни. Он отсутствует у поэта и в литературных цитатах начала XX в., но зафиксирован в некоторых песенниках [например: Песенник витязей, 105].

3//11

...Лица у них [у растратчиков] опухли и белели в темноте, как подушки. Горбун с куском колбасы, свисавшим изо рта, походил на вурдалака. Они стали суетливыми и в разгаре веселья иногда плакали. — Приключения растратчиков описаны с обильным применением литературных образцов. Ср. сцены трактирных кутежей у М. Горького: "Часто люди, только что казавшиеся пьяными и бурно шумевшие, вдруг затихали, наклоняясь друг к другу, говорили о чем-то серьезно и трезво, а Кожемякин смотрел на них и думал: „Это, конечно, жулики"... Порою мелькало обезумевшее лицо с вытаращенными глазами, мертвое и вздутое, как лицо утопленника" [Жизнь Матвея Кожемякина, ч. 4; сходства с ЗТ выделены нами].

В известном рассказе Чехова "Тоска" извозчику Ионе приходится катать компанию гуляк, среди которых, как и у Козлевича, есть горбун. Ниже в ЗТ 3 мы читаем, что Адама Казимировича, — как Иону, — "томило желание поделиться с кем-нибудь своим горем... И шофер рассказал новым пассажирам всю историю падения города Арбатова..." Ср. в финале чеховского рассказа: "Иона увлекается и рассказывает ей [лошади] все" (на эти параллели указал комментатору П. Кландеруд). Шоферу часто приписываются черты прежнего извозчика, в том числе и откровенность с пассажиром. Клише "в разгаре веселья иногда плакали" в конечном счете восходит к романтикам. Ср. Байрона: Но часто в блеске, в шуме людных зал / Лицо Гарольда муку выражало [Чайльд-Гарольд, 1.8, пер. В. Левина]; у Гоголя: "И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник... И закрывал себя рукою бедный молодой человек..." [Шинель]; у кн. В. Ф. Одоевского: "Часто посреди шумного веселья мрачная грусть являлась на лице графа" [Саламандра, ч. 2] и др ².

В поле законных ассоциаций к этим сценам романа входят, конечно, и кутежи героев "Братьев Карамазовых" и "Живого трупа", и есенинское: Снова пьют здесь, дерутся и плачут... [Москва кабацкая]. Соавторы, видимо, пародируют склонность советских писателей решать злободневную тему растраты в духе традиционных мотивов мятущейся "русской души", пьяного разгула, греха, очищения и т. п. [см. ДС 20//22].

3//12

На рассвете рис повезли в деревню, обменяли там на самогон-первач и в этот день в город уже не возвращались. — Дантовское "И в этот день мы больше не читали" дало начало частому в литературе обороту, который здесь пародируется; ср. "И молодые люди в этот раз уже больше не целовались" [Чехов, Злой мальчик] ³. "В этот день артисты больше не работали" [Куприн, Белый пудель, гл. 5]. "И больше Эдуард Львович в тот вечер не играл" [Осоргин, Сивцев Вражек (1928), гл. "Дядя Боря"] и др.

3//13

А ночью зажгли костры и плакали особенно жалобно. — Фраза "А ночью..." типична для лирических мест (особенно концовок) старой прозы; ср. у Бунина: "А ночью бушует в лесу буря..."; "А в полночь... в окно прихожей быстро и тревожно застучал кто-то"; "А под вечер, тут же, у могилы, плясал всем на потеху..." и мн. др. [Мелитон, Суходол, Веселый двор]; у Чехова: "А ночью опять катались на тройках и слушали цыган в загородном ресторане" [Володя большой и Володя маленький]. Ср. другие типы концовок на "А..." в ЗТ 24//24.

Ночные костры — известный мотив русских лирических повествований (И. Тургенев, "Бежин луг"; А. Чехов, "Степь"; И. Бунин, "Антоновские яблоки", "Костер"; Л. Авилова, "Костры" и мн. др.). Персонажи "Голого года" Б. Пильняка "жгли костры и сидели у них, толкуя, пели песни..." [гл. 3].