Романы Ильфа и Петрова

Стенгазета внушает страх, особенно в полосы чистки. "У стенной газеты „Клопомор", — пишет фельетонист, — крутился пиджачный водоворот. Все косились друг на друга, шушукались, искали в испуге — „ой, ой, нет ли чего про меня?"" [Л. Саянский, Ог 10.12.30]. Что от "критики снизу" не были застрахованы и вышестоящие товарищи, видно из литературы. В рассказе соавторов "Гибельное опровержение" (1929) начальника протаскивают в стенгазете за поездки в баню на казенном автомобиле; в повести А. Н. Толстого "Гадюка" (1928) — за еще меньшее прегрешение:

"Человек в парусиновой толстовке... стоял на лестничной площадке и читал стенгазету... На карикатуре его изобразили со стаканом чая между двумя трещащими телефонами. Острота заключалась в том, что он в служебные часы любит попивать чай в ущерб деятельности".

Роль стенгазеты как инструмента идеологического контроля не укрылась от зарубежного наблюдателя:

"Стенгазета — по видимости безобидная публикация, выходящая на всех заводах и во многих учреждениях. Этот рукописный, с яркими иллюстрациями лист уделяет равное внимание положению мирового пролетариата и низкому качеству супа в столовой; из него можно узнать как о том, что туземцы Суматры выражают свою преданность третьему Интернационалу, так и о том, что картофель был вчера недоварен. Беспокойство вызывает рубрика „самокритики", которая, как мне объяснили, служит отдушиной для анонимных доносов и обвинений. Так, если кого-то ругают за пьянство, то это, конечно, плохо; но еще хуже, когда тут же другого уличают в том, что он брат сельского попа, третьего прорабатывают за задержку подписки на заем, а четвертого призывают к порядку за то, что он не посылает сына на еженедельные комсомольские собрания, и все это сдабривается антисемитскими выпадами" [Le Fevre, Un bourgeois au pays des Soviets, 164-165. Обзор стенгазетного юмора см. в изд.: Печать и революция 06.1927].