Романы Ильфа и Петрова

— Фуражечку милицейскую не забудьте... — Не ешьте на ночь сырых помидоров... чтоб не причинить вреда желудку. — В обмене любезностями между Корейко и Остапом слышны отголоски бесед Раскольникова со следователем Порфирием Петровичем. Помимо сходства в общем тоне беседы, ср. текстуальные параллели: "Да фуражечку-то отложи-те-с...", — говорит Порфирий, и далее, при расставании: "Здоровье-то свое берегите, здоровье-то-с..." [Достоевский, Преступление и наказание, IV.5-6; на сходство указал А. Жолковский].

14//18

Это были странные и смешные в наше время люди. Почти все они были в белых пикейных жилетах и в соломенных шляпах канотье. — Речь идет о черте одесской экзотики, хорошо известной до революции и долгое время после нее. Упоминаемые здесь персонажи по довоенной привычке группировались в определенных местах города — например, около знаменитого бывшего кафе "Фанкони" на Екатерининской, между Дерибасовской и Ланжероновской (в романе — нарпитовская столовая 68, бывшее кафе "Флорида" ²; ср. сходное переименование московской "Праги", ДС 20//14). Канотье — почти обязательный атрибут биржевого маклера времен ancien regime. Актрисе Н. А. Розенель, посетившей город в 1925, прежде всего бросились в глаза "мальчишки-беспризорники и старики из бывших биржевиков по виду". Последние были приглашены на съемки фильма "Мисс Менд" на роль преуспевающих американцев, для чего вынули из сундуков свои лучшие дореволюционные костюмы [Луначарская-Розенель, Память сердца, 407-408]. И. Ильф рассказывает о них в очерке "Путешествие в Одессу" (1929):

"Никакая книга не даст полного представления о так называемом „Острове погибших кораблей".

"Остров" занимает целый квартал бывшей Дерибасовской улицы, от бывшего магазина Алыпванга до бывшей банкирской конторы Ксидиаса. Весь день здесь прогуливаются люди почтенной наружности в твердых соломенных шляпах, чудом сохранившихся люстриновых пиджаках и когда-то белых пикейных жилетах.

Это бывшие деятели, обломки известных в свое время финансовых фамилий.

Теперь белый цвет акаций осыпается на зазубренные временем поля их соломенных шляп, на обветшавший люстрин пиджаков, на жилеты, сильно потемневшие за последнее десятилетие.

Это погибшие корабли некогда гордой коммерции. Время свое они всецело посвящают высокой политике, международной и внутренней. Им известны такие детали советско-германских отношений, которые не снились даже Литвинову" [см. также ИЗК, 316].

Пикейные жилеты в Черноморске 1930 г. — остатки некогда влительного и процветающего сословия одесских негоциантов, главным образом хлебных экспортеров и маклеров, о которых вспоминает Л. Утесов: "В чесучовых костюмах, белых пикейных жилетах и соломенных канотье — иногда кажется, что это своеобразная воинская часть, одетая в нелепую военную форму. Это [так называемые] лепетутники" [Одесса моего детства // Л. Утесов. Спасибо, сердце!]. Когда-то "высокая политика" имела для них вполне реальное значение: