Романы Ильфа и Петрова

Комическая травестия, производимая Остапом, содержит некоторые постоянные черты бендеровских высказываний и одновременно ряд тематических мотивов, инвариантных для Балаганова. Изображение далекого от невинности взрослого (например, жулика) в виде ребенка — одна из бендеровских "архиострот" ¹ ("Дети Поволжья?" [ДС 8//18]; "Ах дети, милые дети лейтенанта Шмидта..." [ЗТ 6]; "...со мною еще мальчик, ассистент... Мальчишка у меня шустрый" — о Воробьянинове [ДС 31] и др.).

В отношении Балаганова этот тип острот кажется особенно уместным, поскольку хорошо согласуется с его личными особенностями, как-то: (а) "дюжий рост" ("широкоплечий малый" [ЗТ 9], "лопатообразная ладонь" [ЗТ 1]) и (б) "малообразованность, простота, наивность" ("...он был убежден, что земля плоская" [ЗТ 2]; "Как ваша фамилия, мыслитель?" [ЗТ 1]). Первый из этих признаков Балаганова находит в этой травестии в дитя антитетическое отражение, второй — прямое.

Реализация архиостроты, т. е. воплощение ее в индивидуальную остроту, наделяет этот образ ребенка двумя конкретными деталями детского плана: соответственно матросским костюмчйком и начальной школой. Последние являются проекциями в конечном счете тех же двух черт Балаганова: с одной стороны, его роста и размашистых манер, обычно выражаемых через матросские метафоры (см. примеры в ЗТ 6//17), с другой — его малой осведомленности, нужды в самых начальных познаниях.

Шутка о матросском костюмчике и т. п. учитывает, таким образом, тематические инварианты данного героя. В то же время не упускается возможность кинуть камень в дореволюционную культуру.

25//2

Три дороги... На распутье стоял наклонный каменный столб, на котором сидела толстая ворона. — Богатыри на перекрестке дорог, надпись на камне, предлагающая на выбор несколько путей, — мотив русских былин, например, "Алеша Попович и Тугарин", "Саул Леванидович" [Былины, 176, 201]. Он представлен и в западной литературе, как это видно из "Дон Кихота": "Тут он подъехал к мосту, где скрещивались четыре дороги; тотчас же ему пришло на память, что странствующие рыцари обычно останавливались на перепутьях и размышляли, по какой дороге поехать" [1.4]. Встречается также у Филдинга [История Тома Джонса, найденыша, ХП.З].

Упоминание о "толстой вороне" — видимо, реминисценция из стихотворения Бунина "На распутье" (На распутье, в диком древнем поле / Черный ворон на кресте сидит), цитируемого и в начале романа [см. ЗТ 7//5]. На связь с этим стихотворением указывают также цветовые параллели, например: "Асфальт еще желтился от солнца, голубой пар стоял над шоссе..." [ЗТ] — Три пути / Вижу я в желтеющих равнинах... // В тишине из синей дали кличет... [Бунин] — и общий для обоих мотив исчезающей из мира жар-птицы: "Здесь еще летает догорающая жар-птица" [ЗТ] — Не ищу я по свету Жар-птицы [Бунин].