Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

И вот он подъезжает; но едва он поравнялся с первым шатром, как почувствовал себя совсем не тем, кем он был. Это уже не рыцарь, жаждущий возвысить свое доброе имя и удостоиться большего в глазах своей дамы; он уже мечтает лишь о том, чтобы танцевать, водить хороводы и петь. Он сходит с коня, оставляет его оруженосцу, скидывает шлем, бросает на землю щит и копье, а после, не снимая кольчуги, берет за руку ближайшую девицу, топает и крутит ногой, как другие, и распевает вместе с ними по-шотландски песенку о королеве Гвиневре. Оруженосец, оставшись позади, разбирает из нее лишь такие слова:

Нету, право слово,
Краше королевы.
Славно, право слово,
Жить, ее любя.

И после напрасных просьб к своему хозяину выйти из хоровода он счел за лучшее удалиться. Что же до Ланселота, он никогда не перестал бы танцевать, если бы к нему не подошла одна девица и не пригласила сесть на прекрасный трон и, взяв золотую корону, возложить ее себе на голову.

– Мне дела нет, – ответил он, – ни до трона, ни до короны. Я хочу только танцевать, веселиться и петь.

– А все же придется, – возразила девица, – чтобы мы узнали, не вам ли назначено освободить нас.

Он сел, и девица сказала, венчая его:

– Любезный сир, знайте, что вас осенила корона вашего отца.

В то же время он увидел, как с башни упала статуя короля и разбилась, грянув о землю. И тотчас наваждение кончилось, Ланселот пришел в себя, а вместе с ним все дамы и рыцари, водившие хоровод. Его повели в башню, сняли с него доспехи, и он узнал, что честь разрушить чары хороводов была уготована самому прекрасному и доблестному из рыцарей. Один старик рассказал ему, как были заведены эти хороводы и шахматная игра, о чем мы знаем из Артура (гл. V, стр. 415–416).

– Полюбуемся теперь, – сказал Ланселот, – на фигуры этих шахмат, которые движутся сами по себе и по сию пору ставят мат любому, кто начнет игру против них.

«И Ланселот, видя, что они так красивы и так тонко выделаны, взял их и расставил. И начал играть, и поднял и двинул пешку со стороны ферзя[362]. То же сделалось с другой стороны. Когда он изрядно отыграл пешками, то силою хитроумия стал продвигать игру; и пошел рыцарями[363], а после ладьями; и ходы его были таковы, что все его поле имело добрую защиту. Потом сдвоил свои ладьи справа от своих рыцарей. И раскладом этим так повел игру, видя все фигуры той стороны, что наведался в угол к королю и объявил ему пешкой мат».

– Игра за вами! – воскликнули все, кто за ним наблюдал. – И по причине того, что вы одолели в этой партии, вас никогда не смирят и не победят силой оружия.

Ланселот забрал шахматы, и первой его заботой было послать их королеве Гвиневре, которая, будучи в этой игре одной из первых, пожелала немедленно ее испробовать; ей достался «мат в углу», как и всем, кто пытался играть после нее. Король Артур, восхищенный столь драгоценным подарком, щедро отдарил принесшего его: он дал ему

«добрые доспехи, двух добрых коней, две пары платья, а посуды столько, сколько он пожелает; и королева от себя дала ему столько, что он был этим богат до конца своих дней».

Выйдя из Затерянного леса, Ланселот оказался окружен толпой рыцарей, которые, дабы отомстить за смерть герцога Калло, увезли его в свой замок и бросили в колодец, кишащий гадюками и прочими змеями. Сострадательная девица спускает ему веревку и помогает подняться, на горе тем, кто его пленил. Уезжая из этого замка с язвами на ногах от укусов гадов, он, тем не менее, расправляется с одним негодяем-рыцарем, который на его глазах истязал девицу, а вместо ответа на его упреки отсек бедняжке голову. Ланселот вынуждает его просить пощады; но если он и согласен оставить его в живых, то на условиях, явно более суровых, чем смерть.