Романы Круглого Стола. Бретонский цикл

Когда же все общество разошлось отдохнуть, Гиомар, кузен королевы, остался в нижней раздевальне наедине с Морганой, сестрой Артура. Моргана в это время перематывала золотую нить, из которой собралась делать чепец для жены короля Лота, своей сестры. Девица эта знала многие науки, обладала нежным и приятным голосом и живейшим умом. Мерлин открыл ей великие тайны астрономии; к тем первым урокам она прибавила еще, так что люди в этом краю называли ее не иначе, как фея Моргана. Она была смуглолицей, стройной и гибкой, дородной в меру – не слишком худа и не слишком толста. Ее точеной головке могла бы позавидовать любая женщина; рук столь совершенной формы не видали в целом свете; плоть ее благоухала молоком; добавим, что она умела убеждать своим живым красноречием. Притом она была самая пылкая и сладострастная женщина во всей Великой Бретани. Когда ее не увлекала безрассудная страсть, она была добра, мила и ко всем благосклонна; но стоило ей кого-нибудь возненавидеть, она и слышать не желала о примирении. Этого было предостаточно и в отношениях с королевой Гвиневрой, дамой, которую ей пристало бы любить больше всех, но которой она смертельно досадила; она навлекла на нее такой позор, что повсюду породились сплетни, как будет о том рассказано позже[458].

Итак, Гиомар вошел в каморку, где сидела Моргана, и ласково приветствовал ее, пожелав, чтобы Бог даровал ей добрый день. Моргана поздоровалась в ответ. Он подошел, сел возле нее, взял между пальцев золотую нить и спросил, что за вещицу она задумала. Гиомар был высок, ладно скроен телом, лицом свеж и румян; волосы его были светлы и кудрявы, уста улыбчивы и приятны. Моргане нравилось смотреть на него и слушать: все ее влекло в Гиомаре, и его слова, и он сам. Он отважился просить ее любви; Моргана зарделась и отвечала так, как он надеялся; и тотчас ее обуяла такая страсть, что она не отказала ему ни в чем. Он стал ее обнимать, прижимать к груди; наконец, при содействии госпожи природы они упали на большое и красивое ложе и сообща сыграли в игру, известную каждому. Они долго оставались так вдвоем и встречались еще и в последующие дни, притом никто даже не догадывался об их сговоре. Но потом Гвиневра, кое-что проведав, вынудила их разлучиться. Оттуда и пошли те буйные порывы ненависти и злобы, которых ничто не могло ни успокоить, ни смягчить.

IX. Путешествие Лота с сыновьями. – Элиэзер, сын короля Пеля Листенойского. – Переговоры в Арестуэле Шотландском

Король Лот и четверо его отважных сыновей выехали из Лондона на рассвете через Бретонские, или Британские ворота и очутились на дороге, ведущей к городу Арестуэлю в Шотландии[459], который отстоял на четыре лье от земель, захваченных Сенами. Им нужно было миновать Еловый замок, пересечь Рестокскую равнину, войти в Колючую чащу, проехать вдоль берегов Северна, добраться до Камбеникской равнины, затем до города Норгалля и, наконец, до Арестуэля. Пять подручных верхом сопровождали их, чтобы им прислуживать, вести боевых коней, нагружать и разгружать вьючных лошадей. Им открылась Рестокская равнина, и они уже порадовались, что доехали без приключений, как вдруг пришлось остановиться в виду обоза с добычей и пленниками, который две сотни Сенов сопровождали к Кларенсу, осаждаемому в то время их королем Харгодабраном. Пленники были крепко привязаны к подбрюшьям лошадей, их то и дело били палками и ремнями. Верховодили безбожниками Сорбарес, Монаклен, Сальбрюн, Изорес и Кларидон. Кларидон ехал на Грингалете, коне, равного которому не было в целом мире: он пробегал десять лье, ни разу не пришпоренный, и притом ни одна капля пота не орошала его круп, голову, плечи или уши. При виде Бретонцев Сены завопили:

– Сдавайтесь! мы охраняем эти подходы именем короля Харгодабрана; мы отведем вас к нему.

Гавейн, его отец и братья поспешно сели на боевых коней и пришпорили их, чтобы миновать заслон.