Ромашка для Горыныча

Бьюсь под движущемся тяжёлым телом, кричу от невозможности переполняющих меня эмоций и сама ловлю губы Егора, стараясь утолить образовавшуюся нестерпимую жажду. В один миг взрываюсь, разлетаясь на кусочки, и дрожу, впившись руками в крепкие горячие плечи.

В несколько толчков Егор ускоряется и сдержанно стонет, а потом мне на живот капает что-то горячее. Горин тяжело дышит, опускается на локти, придавливая меня своим телом и долго жадно и горячо целует.

— Ведьмочка моя страстная… — шепчет он между поцелуями. — Такая горячая и чувственная… Люблю тебя…

— Люблю, — вторю эхом, крепко прижимая его к себе.

Мой! Никому не отдам! Никогда! Не позволю даже смотреть! Потому что мой! Мой!! Мой!!! Кто сказал, что драконы — жадные ревнивые собственники? Они безбожно врут, потому что ведьмы намного, намного жаднее!

Ещё какое-то время мы нежимся на кровати. Егор обнимает меня со спины, крепко прижимая к себе и мягко зацеловывая спину и шею.

А я лежу у него на плече, двумя руками обхватив его ладонь, и думаю о том, что девчонки в детдоме никогда не рассказывали о том, что может быть так хорошо, так легко и так нежно-остро, что сердце сжимается от одной только мысли о том, что человек, которому ты принадлежишь душой и телом, точно так же душой и телом принадлежит тебе. И от обуревающих тебя эмоций хочется смеяться, плакать и парить в небесах.

Ну и что, что действительно вначале было больно. Зато всё остальное было так сладко, что внутри всё до сих пор невольно плавится и томительно ноет.

И бабушка Наташа всё-таки была мудрой женщиной, потому что я счастлива. Неимоверно счастлива!

Бабушка! Мысль режет мозг, разрывая нирвану реальности.

— Егор! — резко подскакиваю и оборачиваюсь. — Твоя бабушка!

Сколько времени? Кидаю взгляд на часы. О, Боже! Половина восьмого! Не знаю, до скольки работают театры, но не круглосуточно же!

— Чёрт! — Егор тоже садится. — При самом лучшем раскладе она приедет где-то через час.

— А при худшем? — испуганно смотрю на Горина.

— При худшем, минут через пятнадцать.

Спрыгиваю с постели и начинаю собирать раскиданные по полу вещи.

Между ног неприятно саднит, и я невольно морщусь. Но всё равно ни о чём не жалею! Я люблю Егора, а значит, всё, что произошло — правильно.

Едва причесавшись и немного остудив горящие щёки ледяной водой, через пятнадцать минут я уже сижу на кухне и сжимаю в руках кружку с горячим чаем, а Егор выкладывает в вазочку сахарное печенье.

Сначала я хотела сбежать, но Егор непонятно с какой радости решил, что сейчас лучшее время познакомиться с его Анной Дмитриевной.

В стиральной машине крутится снятое с кровати покрывало.

Покраснела, вспомнив о том, как увидела на нём красные пятна и испуганно ойкнула, а Егор ответил:

— Ничего страшного, сейчас всё исправим, — скомкал его и, натянув джинсы, отправился в ванную.

Когда он вернулся, я, уже полностью одетая, сидела на краешке кресла, чинно сложив руки на коленях.

— Ты могла бы сойти за провинившуюся школьницу, — рассмеялся Егор, присев напротив на корточки и, мягко скользнув ладонями по бёдрам, потянул на себя, — но тебя выдают бесенята в глазах, ведьмочка моя!..

Он чмокнул смущённую меня в нос, взял за руку и повел пить чай.

Пока чайник закипал, Егор успел полностью одеться, и вот мы сидим с разных сторон стола и благообразно пьём чай.

Я уже успеваю расслабиться, любуясь своим первым и таким любимым мужчиной, и даже успеваю помечтать, что, может быть, всё обойдётся, и бабушка задержится на каком-нибудь фуршете, а я попеняю на позднее время и успею улизнуть, когда в тишине квартиры отчётливо громко разносится звук отпираемого замка.

Трясущимися руками ставлю чашку на блюдце и глазами испуганной лани, не отрываясь, смотрю на Егора.

— А вот и бабушка, — улыбаясь, подмигивает он и идёт встречать свою грозную учительницу, а я бледнею и мечтаю провалиться сквозь землю.

Мне кажется, у меня на лбу написано, чем мы только что с Егором занимались.

Боже, как можно было додуматься знакомить меня со своей родственницей прямо сейчас? И где были мои мозги, когда я уступила?

Глава 24

Снова хватаюсь за чашку с чаем и пытаюсь за ней спрятать своё смущение.

— Егор, у нас гости? — слышу в коридоре глубокий, хорошо поставленный голос.

Да уж, учительница со стажем, сразу понятно. Нервно верчу чашку в руках.

Не слышу, что отвечает Егор, но через несколько минут в кухню вплывает приятная пожилая дама. Абсолютно белые волосы убраны в высокую причёску, а пронзительный взгляд ясных серых глаз мне уже знаком — именно так смотрит на всех Егор.

Анна Дмитриевна несёт себя как королева, и даже лёгкий румянец на щеках выглядит благородным.

Вскакиваю со стула, едва не опрокинув чашку, которую буквально секунду назад успела поставить на место.

Женщина окидывает меня внимательным взглядом, от которого мне становится не по себе. Торопливо вспоминаю, вся ли одежда у меня в порядке и быстро убираю за ухо выскочивший из косы локон.

— Здравствуйте, — лепечу, краснея от смущения.

— Добрый вечер, — произносит дама неожиданно спокойным голосом. — Значит, ты и есть та самая загадочная Соната?