Ромашки в снегу

Света невольно оглянулась. Что–то этот шатен, несмотря на внимательный взгляд, не стал за ней бежать. Наверное, подумал о том, что она толстая рыжая уродина в старой дубленке. Она вдруг рассердилась на себя. Почему она не выкинет его из головы? Тем более она его, без сомнения, больше никогда не увидит.

Она подошла к своему дому. Несколько ребятишек нарядило во дворе сосну, росшую недалеко от подъезда. Теперь дерево было укутано серпантином, дождиком и елочными игрушками. В том году баба Маша почти весь декабрь дежурила у этой сосны, чтобы никакой «паразит», как она выразилась, не спилил ее. Ребятишки дружно взялись за руки и водили вокруг елки хороводы. При этом они стали громко читать новогодний стих:

Мы из красных лампочек сделали звезду

От нее на елочке – яркий свет в саду.

Чем темней на небе, тем она ясней.

Пролетает ветер и шумит в саду,

Только он не в силах погасить звезду.

Рядом с ними стояло несколько родителей, они весело обсуждали что-то между собой, не забывая наблюдать за своими детьми. Не спеша падали снежинки с неба и таяли на румяном Светином лице. Она вдруг остановилась и внимательно посмотрела на то, как родители возятся со своими малышами, как радуются вместе с ними и елке и снегу. Это именно то, чего ей всегда не хватало. Родительской ласки и любви, домашнего уюта, семейных прогулок и обычных домашних праздников. Ей уже двадцать пять, а в ее жизни нет и намека на то, что она когда-нибудь встанет на ноги и заведет семью. Она все наблюдала за суетой во дворе – счастливым людям нет никакого дела до несчастных. Они бояться близко подпускать к себе невезучих и отчаявшихся, чтобы те вдруг ненароком не привнесли и в их жизнь тоску и уныние. А уныние всегда заразно. Обоюдное несчастье сближает, может именно поэтому она сразу подружилась с Таней. Она очень часто слышала, как подруга тайком тихо всхлипывает по ночам – тоска по рано ушедшей матери не утихала, а провал на экзамене совсем подкосил ее и разрушил все ее планы. А Света все свои слезы давно выплакала в детском доме. Единственный человек, с которым она была близка в детском доме – это подруга Катя, но в четырнадцать лет она умерла от рака (эта болезнь беспощадна даже к детям и не смотрит на возраст) и Света снова осталась одна среди десятка равнодушных и, в то же время, агрессивно и недружелюбно настроенных лиц. Ее так и не удочерили – она была слишком некрасива для этого. Повезло ее двум одногруппницам – симпатичным ангелоподобным девочкам. Света с самого детства прочувствовала на собственной шкуре, что окружающие неосознанно (да и осознанно тоже), тянуться к оболочке, к внешне красивым и милым детям, не задумываясь о содержании и внутреннем мире ребенка. После такой нехорошей закалки она стала озлобленной на весь мир, черствой и безразличной к жизни. Чем больше она жила на свете, тем больше убеждалась в том, что она никто и звать ее никак.

После окончания кулинарного училища, в которое она попала по настоянию интерната, (ее школа-интернат была главным поставщиком детей в это училище), она предприняла попытку устроиться на пекарню. Ей тогда едва исполнилось восемнадцать. На собеседование к начальнику пекарского цеха, помимо нее, пришла одновременно еще одна молодая девушка. Они вместе ждали, пока их позовут, в коридоре, а мимо пробегали работники пекарни в белых халатах и белых чепчиках. Вкусно пахло выпечкой. Свете понравилось здесь – она любила готовить, и кулинарное училище закончила с одними пятерками. Другие ее одногруппники с интерната практически не посещали занятий. Они говорили: «Учеба здесь – не наш выбор, за нас его сделало государство, вот пусть оно и учиться». Поначалу Света тоже шла в это училище с таким же настроением, ведь она так мечтала стать парикмахером, но потом втянулась, и полюбила кулинарное искусство, открывая в нем для себя много нового и прежде неизвестного.

Вскоре начальник – высокий черноволосый мужчина в белоснежном халате, позвал их обеих в свой просторный кабинет. Тут же стал их по порядку расспрашивать – кто они, что закончили, попросил имеющиеся у них документы и внимательно изучил их. Сразу дал понять, что пока требуется только один человек – в кондитерский цех. Когда он узнал, что Света с интерната, он недовольно хмыкнул и заговорил:

– У нас тут работала одна молодая девушка из вашего же интерната. Не прошло и недели, как она отличилась – стащила килограмм муки и булку хлеба, затем запрятала в сумку и попыталась все это вынести. Но наша охрана, слава богу, не спит! – громогласно объявил он, насупив свои густые черные брови.

Света густо покраснела и опустила глаза в пол, словно этой воровкой была она. Он добился своей цели – она, несмышленая восемнадцатилетняя девушка стала бессознательно чувствовать себя виноватой в преступлении, которого не совершала. Ее конкурентка торжествующе покосилась на нее.

– Мы, конечно же, ее уволили! – чуть ли не выкрикнул начальник.

Разговор был коротким и не в пользу Светы.