Ромейское царство

С точки зрения византийцев, для варваров не было лучшего выхода, как включиться в установленный Империей-гегемоном богоизбранный однополюсный порядок, признать духовную и в перспективе политическую власть единственного законного земного правителя — василевса ромеев. Вступая в семью христианских народов, они получали шанс на спасение, означавшее избавление от греха и единение с Богом по благодати. Поэтому попытки других народов освободиться от власти ромеев, с точки зрения даже такого раскованного эрудита и мыслителя XI в. как Михаил Пселл, нельзя было рассматривать иначе как «сумасшествие» и следствие «спеси». Те, кто пытался противопоставить себя Ромейскому царству, представлялись богохульниками и святотатцами, недочеловеками, творящими зло. Таких нарушителей установленного Богом законного порядка ромейский император должен был карать, не останавливаясь перед самыми жестокими мерами. В соответствии с этими взглядами придворный чиновник Пселл указывал в одном из писем три возможных способа обращения с варварами: самый желанный и «любезный Богу» — их полное истребление, на втором месте — их отселение, на третьем — их подчинение. Заметим, об обращении, Крещении речи не шло. Война же против «нехристей» объявлялась справедливой, более того, священной, направленной на восстановление той мировой гармонии, за которую ромеи как «богоизбранный народ» считали себя ответственными. Именно поэтому византийские авторы редко осуждают василевсов и полководцев ромеев за корыстное вероломство в ходе переговоров с напавшими варварами (оно расценивалось как дипломатическая и военная хитрость), чаще хвалят за это.

Когда к стенам столицы в 813 г. подошел с войском свирепый болгарский хан Крум, василевс Лев V Армянин вызвал его на переговоры, пообещав безопасность, а на деле подготовив засаду из лучников. Сигналом должен был стать головной убор в момент его снятия ромейским переводчиком. Но, по-звериному почуяв опасность, Крум успел броситься к своей лошади, и стрела лишь ранила лихого хана. В ярости от такого вероломства он уничтожил, сжег все предместье Константинополя.

Византийский хронист конца XI в. Иоанн Скилица одобряет аналогичный поступок патрикия Константина Диогена, отца будущего императора Романа Диогена: он дал болгарскому военачальнику Сермону клятву, что гарантирует ему безопасность, и вероломно во время встречи заколол Сермона, ликвидировав таким образом последний очаг сопротивления в Болгарии. Одобряет этот автор и действия прославленного полководца, непревзойденного силача Георгия Маниака, который, пообещав арабам сдать на утро сицилийскую крепость Телух и щедро угостив их вином, ночью перебил спящих и отправил носы и уши доверчивых врагов своему василевсу.

Анна Комнина взахлёб, с восторгом рассказывает, как ее отец, император Алексей, в конце XI в. ловко переманивал на свою сторону, прельщая сказочными дарами, приближенных вождей крестоносцев и самих этих вождей, жадных, кичливых графов и герцогов с дурными манерами. Она же пишет об искусной «победе» отца над половцами-куманами: пригласив половецких вождей на переговоры, обласкав их, одарив, опоив, даже устроив им баню, василевс велел ночью убить всех.

Это вполне соотносится со следующим эмоциональным заключением харьковского византиниста Андрея Домановского: «Полностью следуя евангельскому завету Нагорной проповеди Христа, империя, получив удар по левой щеке, вполне могла подставить правую. Однако, выиграв таким образом время и умело воспользовавшись недоумением не ожидавшего такого непротивления и христианского смирения противника, сгруппироваться и нанести неожиданный и жестокий удар по корпусу с целью отбить печень или даже абсолютно безжалостно, не считаясь с правилами, „приложить“ ниже пояса». Впрочем, было бы несправедливо полагать, что такого рода приемы борьбы использовались именно византийскими политиками, дипломатами и полководцами: вероломны и коварны были в то время и враги Ромейского царства. К примеру, в начале 70-х гг. VIII в. болгарский хан Телериг заставил василевса Константина V безутешно «рвать на себе седые волосы» после того, как притворством вызнал у него тех «друзей империи» среди болгар, на поддержку которых он якобы хотел опереться, а на самом деле приказал немедленно казнить всех указанных в переданном ему василевсом списке.

* * *