Ромейское царство

Жизнь видимая далеко не всегда является подлинной жизнью человека. Иногда она лишь какая-то ее часть, причем нередко наименее значительная. Именно так обстояло с ромеями, для которых гармония с окружающей средой проистекала от общей веры, — веры в неземные ценности, в таинственную, самую прекрасную сторону жизни. Это вполне объяснимо, ибо концепция божественного у них всегда включала в себя столь чтимые идеи порядка, иерархии и традиции. Физический мир и все явления в нем, как это принято в Средневековье, рассматривались не сами по себе, но в соотнесенности с Богом, как проявление Его творческой энергии, как результат иерофании, или Божественного Откровения, и как указание замысла творения. Другими словами, видимое являлось символическим образом невидимого, земное, посюстороннее — зеркальным отражением небесного, потустороннего.

Устойчивой особенностью восточного христианства, и ромейского народного религиозного мировоззрения в частности, следует считать также значительную роль литургики и одновременно суеверий, магии, мистический подход к решению богословских проблем и сакрализацию, то есть освящение всех сторон жизни. Недаром на первое место среди нравственных норм ставилась любовь к Богу, искренняя агапин — «любовь к ближнему» и хорошее церковное служение. Уважение, с которым византийцы относились к заповедям христианства, к Хлебу Божиему, хлебу жизни, «хлебу сшедшему с Небес», то есть истинному «хлебу насущному» — хлебу святому, артосу — хлебу Святого Причастия, передавалось от поколения к поколению, прочно отложилось в их ментальности. Они твердо верили душой, что их Империя находится под особым попечением Господним. Это доказывалось тем, что все многочисленные враги, терзавшие ее, не достигали своего, а, напротив, сами приходили к гибели. Религия скрепляла государство, наравне с имперским сознанием и культурным наследием, делала кровь ромеев единой. Именно этот дух византийцев с их вечным чаянием чуда творил историю. Когда же извратилось даже народное христианство, когда вера покинула сердца, когда в них поселились духовный разброд и шатания, Ромейское царство оказалось окончательно обречено.

«Дом Бога» и его строители

Самые ранние дома-церкви (domus ecclesiae) существовали в Римской империи по меньшей мере с III в. (с этого времени они выявляются археологически) и включали помещение для собраний общины верующих и иногда крещальню. Таким образом, частные церкви влились поначалу в домашние комплексы. В дальнейшем они выходят за их пределы и становятся гораздо более посещаемыми и публичными.

Возлагая все надежды на Господа, ромеи уже не мыслили свою жизнь без общественных храмов и иных культовых построек, которые они, по словам фессалоникского клирика Иоанна Каминиата, понимали как «всенародные искупительные дары Всевышнему». Они приходили к ним как в Дом Бога, дом Церкви и дом молитвы. Каждый храм был иконой мистического Тела Христова, местом Богоявления в мир. Здесь верующие ждали чудес — исцеления от болезней, избавления от бед, забвения досад, прощения за содеянное зло, утешение в совершенных ошибках. Таких мест было множество: только в самом Константинополе — «полумиллионнике» в период расцвета насчитывалось около четырехсот церквей и монастырей, а в таком среднем ромейском городе как таврический Херсон их было не менее четырех десятков. Напомним, они возникали преимущественно на средства заказчиков, жертвователей — отдельных частных лиц, семей, чиновников, иногда с помощью отчислений из императорской казны или казны епархии. Таким же образом возводили и обустраивали монастыри. Подарки деньгами и имуществами были обычным способом послужить Богу и замолить грехи, тем более, в Византии, в отличие от средневекового Запада, дарители имущества Богу, как правило, не теряли возможность распоряжаться им.

* * *