Ромейское царство

Как символ бренности земной жизни долгое время принадлежностью византийского императорского наряда служила важнейшая симея-инсигния — акакия, цилиндрический мешочек, а с VIII в. — золотой ларец с землей, прахом. В отличие от другого символа власти — державы, который василевсу полагалось держать в правой руке, акакию он держал в левой и совершал церемониальные дворцовые обряды, проскиниси перед Господом, простирался на полу, каялся и даже плакал над ней в Айя Софии в начале Агиа Тессаракости, Святой Четыредесятницы — Великого поста. При этом, если верит арабским авторам, придворные, согласно церемониалу, несколько раз мерно восклицали вслед за особым чиновником: «Помни о смерти!». Удивительный образ кающегося, униженного перед Богом государя, который одновременно и образ Божий и передатчик божественной власти, благодати своим подданным!

В случае стихийных бедствий, постигавших Империю ромеев, благочестивый император, переодевшись в траурные одежды, тоже не стеснялся прилюдных слез, которые иногда днями лил перед синклитом и в церкви. Он мог упасть к ногам священников, прося их помолиться о даровании ему наследника, как это было с василевсом Мануилом Комнином (1143–1180 гг.). Во время триумфального шествия император у столичных Золотых ворот из скромности иногда спешивался с серебряной колесницы, на которую помещали икону — образ Богородицы, и далее монарх следовал по широкой главной улице — Меси вслед за образом в храм Св. Софии, наглядно демонстрируя, кто был истинным предводителем его победы. Даже на портретах василевсов изображали реалистично-условно, подчеркивая прежде всего идею императорской власти, а сам государь говорил о себе отстраненно от этой власти — «василея мои» — «моя Царственность», или даже «василея имон» — «наша Царственность».

Вместе с тем эти обстоятельства не мешали, в соответствии с имперским канцелярским этикетом, величать императора ромеев «благочестивым, победителем, трофееносным, величайшим, вечным августом». Подражая словам псалмов, василевс Константин Багрянородный в середине X в. так наставлял своего сына и наследника Романа: «Все народы будут поражены твоим могуществом, они побегут от тебя, как бегут от огня… Всемогущий закроет тебя Своим щитом… Твой трон будет перед Ним, как перед солнцем…, потому что Он сам избрал тебя еще во чреве матери твоей и доверил тебе, как лучшему, Свою власть над людьми, и Он возвысил тебя, как башню на холме… для того, чтобы жители земли падали ниц перед тобой». Государя часто сравнивали с апостолом или самим Христом и зачастую изображали как святого мужа, с золотистым нимбом вокруг головы. «Гелиос-Солнце» стало постоянным эпитетом императора, чье человеколюбие и щедрость уподоблялись солнечным лучам, живительному теплу, которое «изливается» на всех подданных без исключения. Недаром в присутствии царя на любой церемонии полагалось держать большую горящую свечу — лампас.

Уподобление живого образа всемогущего императора ромеев Иисусу Христу отчетливее всего проявляется в дворцовой церемонии омовения ног, проводившейся в Страстной Четверг, перед Пасхой. Предварительно отбиралось двенадцать константинопольских нищих, которых, отмыв, облачали в чистую нижнюю рубашку и короткие штаны. Каждому из них, подражая Христу, который, согласно Евангелию, омывал ноги своим ученикам, василевс мыл правую ногу, вытирал ее, а затем целовал. Но в отличие от апостолов, все специально отобранные участники этого действа получали по три золотые монеты. Так в подражание Сыну Бога, показно, наглядно, театрализовано воплощалось смирение, самоуничижение государя и демонстративное попечение его по отношению к подданным.

И так, возвеличивание императоров, указание на божественную природу их власти, сравнение василевсов с солнцем или даже с Христом, Ангелами небесными и, как следствие, мнение о необходимости безусловного подчинения их воле были одним из коренных элементов официальной доктрины царской власти в Византии.

Василевс являлся воплощением величия и могущества, символом святости, богатства и мощности Ромейского государства. Даже гербом царства служила монограмма из четырех букв В («василевс») в виде квадрата, где две буквы смотрели налево, а две направо, что расшифровывается как «Царь царей, царствующий над царями». Исключительные символические права такого царя властвовать над Икуменой, по крайней мере, христианской, для ромеев не подлежали сомнению даже тогда, когда от его владений к концу XIV в. остались «рожки да ножки», а сам он стал униженным вассалом турецкого султана. Такая официальная политическая идеология и теория универсальной власти Ромейского царства сформировались в основном из имперских элементов эллинистического и римского наследия и были прочно санкционированы христианской религией, которая видела во власти монарха исполнение высшей воли — воли Самого Бога.

* * *