Ранняя Византия полнилась рассказами о подвигах пустынников, отшельников, святых отцов, чудотворцев. В частности, в правление императора Феодосия II
их подробно описал посетивший в конце IV в. Египет, Ливийскую пустыню, Сирию и Палестину наблюдатель по имени Палладий (ок. 363–431 гг.), который поведал о галлюцинациях, искушениях и страданиях, выпавших на долю этих полуголодных, измученных людей. Ни у кого из ромеев не вызывал удивления, а, скорее, заслуживал похвалу и желание подражать человек, живущий, словно дикий зверь, в горах, в тесной, холодной пещере, сам наносивший раны своей плоти, чтобы, подобно мученику, испытать, закалить душу болью. Самые странные и непонятные, с точки зрения современного человека, поступки, зрелищные до театральности подвиги самоумерщвления, кажущиеся сверхземным вдохновением или обыкновенным безумием, одобрялись и поощрялись религиозно экзальтированными византийцами: чтобы приучить себя к полному молчанию, держали во рту камень, ничего не ели неделями, испытывали сознание почти непрерывной бессонницей, поливали палку, издалека таская воду, пока она не зацветала, переплывали реку на спине крокодила, до конца дней замуровывали нижнюю половину тела в камень, приковывали себя к скале, заключали в клеть, узкий промежуток между стенами, который сообщался с внешним миром лишь через специальное узкое отверстие — инклузу в стене, сквозь крохотное окошко келии изрекали предсказания толпам паломников…