Ромен Роллан

Годы 1927—1931-й— период сдвигов, особо напряженных поисков, интенсивной творческой и общественной деятельности — воспринимались самим Ролланом как годы подъема, трудные и радостные. Он писал 20 июля 1929 года Пьеру Абрааму (известному журналисту и критику, брату Жан-Ришара Блока): «Чем я становлюсь старше, тем больше я молодею; ум и сердце захвачены такими сильными потоками, что — так как физические силы не возрастают с годами — приходится прилагать немало стараний, чтобы подбородок оставался над водой, чтобы течение не унесло меня куда-нибудь в сторону…»*

Эти годы ознаменовались для Ромена Роллана серьезными переменами не только в его взглядах и направлении его деятельности, но и в его личной жизни.

В 1923 году Роллан получил письмо от советской читательницы Марии Павловны Кудашевой. Молодая женщина — русская по отцу, француженка по матери — делилась впечатлениями от только что прочитанных первых томов «Жан-Кристофа», спрашивала у писателя совета по важным вопросам своей жизни; затем она стала присылать ему свои стихи, написанные на французском языке.

Переписка на время прервалась, потом опять возобновилась, постепенно принимала все более откровенный и дружеский характер. Роллана заинтересовала личность и судьба его корреспондентки.

Мария Кудашева — Майя, как ее называли близкие, — родилась вне брака, росла в нелегких условиях, с четырнадцати лет зарабатывала уроками. В молодые годы она вошла в московскую литературную среду, дружила с М. Цветаевой, хорошо знала Вяч. Иванова, Андрея Белого, М. Волошина, Б. Пастернака. Она рано вышла замуж за юношу из княжеской семьи Сергея Кудашева, — в годы гражданской войны он ушел в белую армию и умер от сыпного тифа, оставив жене маленького сына Сережу.

В течение ряда лет М. П. Кудашева работала в Государственной Академии художественных наук секретарем президента академии профессора П. С. Когана. Попутно она занималась переводами; в сборнике «Революционная поэзия современного Запада» появились переведенные ею стихи французских авторов, хорошо знакомых Роллану, — Жоржа Дюамеля, Шарля Вильдрака, Марселя Мартине. Когда Ж. Дюамель и Люк Дюртен приехали в СССР, Мария Кудашева была их гидом и многим помогла им. Они потом рассказывали о ней Роллану.

В конце двадцатых годов ленинградское издательство «Время» начало готовить Собрание сочинений Ромена Роллана в двадцати томах. Его это обрадовало — такое собрание не выходило у него еще ни на одном языке! (От причитавшихся ему денег он тут же решительно отказался и распорядился, чтобы весь его авторский гонорар перечислялся Московскому государственному университету для выплаты стипендий студентам.) Состав готовившихся томов, отбор, расположение материала — все это живо интересовало писателя; разумеется, он выдвинул требование, чтобы все его произведения печатались без малейших поправок или купюр, и это требование было соблюдено. Он высказал также пожелание, чтобы М. П. Кудашева приняла участие в подготовке Собрания сочинений к печати, и в 1929 году пригласил ее в Вильнев для личной встречи.

Дважды Мария Павловна приезжала в гости к Роллану. В 1931 году она приехала в третий раз — и больше уже не расставалась с ним.

На экземпляре книги «Махатма Ганди», подаренной М. П. Кудашевой, Роллан сделал следующую надпись (она датирована ноябрем 1929 года):

«Прекрасно все-таки — жить в эпоху Спасителей и Апостолов новых вер, Ганди и Ленина!

А говорят еще о материализме нашей эпохи!

«Имеют глаза и не видят»…

Моя Майя, умей видеть!

Твой Р. Р.».

М. П. Кудашева быстро акклиматизировалась в Вильневе, вошла в круг духовных интересов Роллана. Постепенно она становилась ему все более необходимой. Ему доставляло радость делиться с ней своими мыслями и планами, принимать ее повседневные заботы, диктовать ей письма, видеть, как она хлопочет за чайным столом или орудует садовыми ножницами у цветочных клумб. Он мог часами слушать ее рассказы о Советском Союзе, — на него производило впечатление, что вдова князя и белого офицера так искренне привержена к новому общественному строю. Она читала ему — переводя с листа — советские газеты, книги современных русских писателей. «Мария Павловна очень много сделала для того, чтобы я лучше понял и полюбил новую Россию», — писал Роллан Горькому.

Так появилась рядом с Ролланом женщина — друг, возлюбленная, помощница, какой ему столько лет не хватало.

Мадлена Роллан не сразу и не без сопротивления уступила чужой русской женщине роль хозяйки дома. И это можно понять: она привыкла заботиться о брате, помогать ему во всех трудах, считать это главным делом своей жизни. Ромен Роллан, со своей стороны, ценил преданность сестры и щадил ее чувства. Отчасти именно поэтому он, пренебрегая пересудами обывателей Вильнева, не торопился оформить свой брак с Марией Павловной: он терпеливо ждал, пока обе дорогие ему женщины привыкнут друг к другу.