Ромео должен повзрослеть

От сообщения веяло нежностью и участием.

«Получше», – ответил Дрон, ошеломленный неожиданной выгодой от сложившейся непростой ситуации. И тут же прибавил: «Лежу».

Этим «лежу» он намеревался разжалобить Анну еще больше. Видимо, у него это получилось, потому что следующее сообщение содержало вопрос:

«Тебе можно позвонить?»

Дрон в сердцах проклял свою безголосость. Если бы не она – можно было бы сейчас болтать с Анной по телефону, слушать ее голос, балдеть себе потихоньку… эх!

«Нельзя позвонить, – написал Дрон и поставил печальный смайлик, – голос пропал».

«Совсем?»

«Абсолютно».

«Бедненький», – тут же написала Анна. Дрону показалось, что жар его разом прошел.

«Ерунда. Завтра буду здоров».

«Еще чего! – написала Анна, и он ясно представил строгое выражение ее лица и сурово сошедшиеся на переносице изящные бровки. – Здоров он будет! Тебе надо лежать как минимум неделю. Сейчас эпидемия идет».

«Знаю, доктор сказал».

«Я бы тебя навестила, но боюсь заразиться. А мне сейчас болеть – сам понимаешь…»

«Конечно, понимаю», – написал Дрон. Подождал минуты три – Анна больше не писала. Он немного поколебался и спросил: «Следак не звонил?»

Она ответила сразу, будто ждала этого вопроса: «Звонил».

«Что?»

«15-го суд».

«Как 15-го??? – Дрон обалдел. – В следующую пятницу?»

«Да».

«Так скоро?»

«Рано или поздно ему все равно быть, – написала Анна, – так уж лучше раньше…»

«Да…» – согласился Сашка. Он лихорадочно считал дни. К пятнице он должен поправиться. Не должен – просто поправится, и все!! Будет пить все купленные матерью таблетки, полоскать горло отвратительным раствором фурацилина, похожим по цвету на мочу, дышать паром от картошки, если понадобится. Анна снова молчала.

«Ничего не бойтесь, – написал Дрон. – Я выздоровею. Буду на суде. Все будет ок».

«Да я и не боюсь», – ответила Анна. Это было сказано с бравадой и одновременно тоской. По крайней мере, так почувствовал Дрон.

«Анна Анатольевна!»

Она молчала.

«Анна Анатольевна, вы тут?»

«Тут я, Саша, где мне еще быть. Ты поправляйся давай. Без тебя… как-то не очень…»

«Я скоро, – заволновался Дрон, – я только на пару дней. Честно, обещаю…»

«Хорошо, – он хотел послать ей веселый смайлик, но вместо этого пальцы сами набрали, – Аня».

Мгновение – и сообщение ушло в Сеть. Вот теперь будет ему. Лучше не злить Акулу-каракалу, она такого не потерпит. Телефон молчал.

«Вы обиделись?» – робко поинтересовался Дрон.

«Нет».

«Почему?»

«Когда-то это должно было случиться. Мы же не просто преподаватель и студент. Мы друзья. Друзья друг друга по имени-отчеству не зовут».

«А… на ты можно?» – написал Сашка и зажмурился, точно Анна была рядом и могла отвесить ему оплеуху.

«Можно на ты, – разрешила Анна, – а теперь давай засыпай. Ты нам всем нужен живым и здоровым».

«Всем? Или тебе?»

«Дрон, не наглей. Я и так уже много послаблений тебе дала».

«Да, хорошо. Понял. Аня, я понял! Не скучай. Я напишу завтра. Или ты…»

22

Дрон проболел ровно неделю, как и предсказывал очкастый доктор. Температура сначала упорно держалась на отметке 39, потом снизилась на градус, потом еще на половину. Она напоминала Дрону крепость, взятую в осаду, но ни за что не сдающуюся, теряющую последних бойцов и все равно сопротивлявшуюся вторжению врага. Голос тоже возвращался с трудом – сначала возник шепот, потом полушепот, потом сиплый дискант, и к концу недели наконец прорезалось что-то человеческое. Вся эта кровопролитная борьба вируса и лекарств сопровождалась еще и зверским насморком, который одолел Дрона на вторые сутки болезни и сделал его лицо похожим на кусок оплывшего мыла.

О том, чтобы показаться на глаза Анне, пришлось и думать забыть. Они переписывались каждый день, и Дрону доставляло невероятное удовольствие называть ее по имени без отчества и на ты. Сначала он боялся, что Анна согласилась на это сгоряча и возьмет свое разрешение назад. Потом его опасения прошли, и он стал писать ей днем и ночью. Анна иногда отвечала, иногда игнорировала его сообщения. Сашка не обижался. Он был совершенно счастлив и мечтал лишь об одном – поправиться и снова быть рядом с любимой.

Наконец ртутный столбик остановился на отметке 36,7. Это была победа! На слабых и ватных ногах Дрон вышел в коридор и критически оглядел себя в большом зеркале стенного шкафа. Его взору представилась довольно жалкая картина: длинный и тощий, словно жердь, лицо зеленое, под глазами темные тени, отросшие волосы торчат во все стороны – ни дать ни взять леший какой-то из заколдованного леса. Тут еще мать добавила масла в огонь, подошла и стала причитать:

– Ой, Саня, как ты исхудал, лица на тебе нет. Надо анализы сдать, вдруг что-то серьезное.

Дрона это бесило ужасно. Какие еще анализы – обыкновенный грипп!

– Я завтра в колледж пойду, – решительно заявил он.

Мать от возмущения аж поперхнулась.

– Куда?? Тебя еще не выписали. Врач сказал – десять дней! Ты на себя посмотри!