Ромео должен повзрослеть

Дрон решительно мотнул головой и скрылся в комнате. Мать бушевала за дверью, но он уже не слышал ее криков. В голове у него разворачивался план завтрашнего дня: утром – в парикмахерскую, затем в колледж на вторую пару, потом в магазин – купить чего-нибудь вкусного к чаю и Олесе киндер (она их обожает). Ну и, само собой, вечером к Анне.

Сашка чувствовал, что в их отношениях что-то изменилось. Ему было и страшно, и сладко. Он не знал, как встретит его Анна: одно дело пустые эсэмэски, а другое – встреча один на один. Может, у нее и в мыслях нет ничего такого, просто она благодарна ему за поддержку, вот и разрешила перейти на ты. Но Дрон был готов к любому повороту событий, лишь бы просто увидеть Анну. Лишь бы снова оказаться рядом. Он, сам того не ведая, постигал один из основных законов любви: довольствоваться малым, но радоваться, как большому.

К вечеру мать смирилась и умолкла. Дрон с ожесточением прополоскал горло ненавистным фурацилином, принял душ и почувствовал себя человеком. Он еще раз оглядел себя в зеркале – пожалуй, если подстричься, то будет ничего. Дрон решил не говорить Анне, что завтра придет. Пусть это будет сюрприз. Он лег спать пораньше, в голове его витали приятные и легкие мысли. Через два дня суд, Анну, скорей всего, оправдают, а если нет – то дадут условный срок. Она, конечно, расстроится, но он не даст ей пасть духом. Учиться осталось всего ничего, получит диплом, устроится работать официально, будет жить для Анны и для Олеси, баловать обеих, чтобы ни в чем не нуждались. А Клюева своего она забудет постепенно, зачем ей Клюев, если он, Дрон, всегда рядом, готов подставить свое плечо, готов ее на руках носить?

Так, в мечтах и грезах, Сашка уснул, и снились ему дивные сны про Анну, такие чудесные и радостные, что он всю ночь улыбался.

23

Анна сидела в канцелярии за столом и с удовольствием смотрела в окно, из которого лился теплый солнечный свет. Весна! Наконец-то прошла эта жуткая зима, вон уже и снег начал таять, и пахнет в воздухе совсем по-особенному. Осталось совсем чуть-чуть переждать – и можно будет сбросить с себя это тягостное наваждение. Скорей бы уж этот суд, будь что угодно, она к любому готова. Даже если ее осудят условно и отстранят от преподавания навсегда – переживет!

Анна решительно тряхнула головой и уставилась на монитор. Работать совсем не хотелось, вернее, не хотелось заниматься всеми этими таблицами и прочей ерундой. В соседнем углу тихо жужжала по телефону Леночка, другая секретарша, Таня, скромная и незаметная девочка, грызла зеленое яблоко и параллельно стучала по клавиатуре. Анна еще раз встряхнулась и приготовилась углубиться в ненавистные документы.

Дверь широко распахнулась. На пороге стоял Дрон, собственной персоной, невероятно длинный, худой и бледный, но сияющий как медный таз. Что-то в нем изменилось до неузнаваемости, Анна сразу не уловила, что именно, но в следующую секунду поняла: с него сошла лохматость, торчащие обычно в беспорядке волосы теперь были коротко подстрижены. От этого лицо Дрона стало другим, черты его сделались четче, обозначился какой-то новый облик, который Анну удивил и озадачил одновременно. Она вдруг ощутила такую невероятную радость от того, что видит его, что ей захотелось вскочить из-за стола и броситься к нему. И тут же она опомнилась и испугалась: зачем он сюда приперся, нарушая всю их тщательную конспирацию?

Леночка отложила телефон и недовольно спросила у Дрона:

– Вам чего?

– Справку, – не моргнув глазом ответил тот и весело глянул на Анну.

– Вы же, кажется, брали недавно. – Леночка насупила бровки.

– Брал, – невозмутимо подтвердил Дрон, – а теперь еще нужно.

– Странности какие-то, – Леночка пожала плечами. – Анна Анатольевна, напечатайте студенту справку. Как ваша фамилия?

– Дронов Александр, – с готовностью подсказал Сашка и подошел к Аниному столу.

– Да, сейчас.

Анна смотрела на него и улыбалась. В душе ее цвела весна. Как она могла без него целую неделю? Дрон тоже не отрываясь глядел на Анну. На ее зашедшееся нежным румянцем лицо, на васильковые глаза, которые вдруг утратили свою обычную холодность и стали ласковыми, как небо весной. За нее ничего не жалко отдать, даже умереть – и то не жалко… Анна отправила справку на печать.

– Готово.

– Спасибо, – поблагодарил Сашка. Незаметно помахал рукой и вышел. Едва за ним захлопнулась дверь, Анна вскочила.

– Вы куда? – Леночка глядела на нее с подозрением.

– В туалет. – Анна победоносно глянула на искривившееся Леночкино личико и вышла.

Дрон был уже в конце коридора. Он обернулся на скрип двери. Вокруг было пусто, только вдалеке на вахте скучал Николай Саныч.

– Аня! – Дрон в три прыжка вернулся обратно к канцелярии.

– Тихо! – Анна приложила палец к губам. – Тихо, дурачок. Еще не хватало, чтобы все услышали!

– Анечка, – повторил Сашка, послушно понизив голос.

– Ты зачем пришел? Тебя же еще не выписали?

– Ерунда. Выпишут. Температура нормальная, и дело с концом. Ты как?

Говорить Анне «ты» было совсем не то, что писать это «ты» в телефоне. Язык спотыкался, уши у Дрона краснели.