Читаем Ромул полностью

Дионисий Галикарнасский подчёркивал, что благодаря проведённой реформе при Ромуле «воинские дела решались быстро и со строгим послушанием. Ведь всякий раз, когда ему требовалось выводить войско на войну, не надо было ни военных трибунов назначать по трибам, ни центурионов по центуриям, ни начальников конницы, ни определять численность, ни распределять по отрядам, ни назначать место в строю, надлежащее каждому воину. Но царь отдавал приказ военным трибунам, те, в свою очередь, центурионам, а, получив сигнал от них, каждый декурион выводил тех, кто находился у него в подчинении. И по единой команде либо все воинские силы, либо какая-то призванная часть их с оружием в руках прибывала в полной готовности в назначенное место»389.

После объединения с сабинами римское войско удвоилось и стало насчитывать шесть тысяч пехотинцев и 600 всадников390. А в конце правления Ромула армия уже составляла 46 тысяч пехотинцев и тысячу всадников391.

<p><emphasis><strong>Власть</strong></emphasis></p>

Высшим органом власти в Риме являлось народное собрание, в котором имели право участвовать все свободные мужчины, способные носить оружие. Собственно, этими мужчинами при Ромуле были только патриции (позднее и их клиенты), поскольку плебс в то время ещё не сформировался.

По сообщению Дионисия Галикарнасского, за народом Ромул закрепил три важнейших права: «Выбирать должностных лиц, утверждать законы и выносить решение о войне, когда прикажет царь. И даже в этих делах власть народа не была безусловной, если его решение не покажется верным сенату. А голосование народ проводил не весь целиком, но собираясь по куриям, и то, что казалось нужным большинству курий, народ вносил в сенат»392. Кроме того, Тит Ливий отмечает, что при Ромуле всем участникам народных собраний поголовно было дано равное право голоса и все голоса имели равную силу393.

Поскольку народ собирался по куриям, народные собрания именовались «куриатными комициями». Помимо вышеназванных трёх прав, в компетенцию комиций входили также выборы царя, наблюдение за исполнением законов, перевод человека из одного рода в другой, вопросы религии и т. п.394 Право созывать народные собрания Ромул закрепил за собой395.

Кроме того, первый римский царь учредил сенат, который представлял собой совет старейшин («отцов», patres) — глав больших патриархальных семей, из которых состоял тот или иной род. Термин «сенатор» (senator) как раз и происходит от латинского слова «старик» (senex), или «старейшина».

Римляне вообще с большим уважением относились к пожилым людям, так что Ромул даже назвал в их честь месяц май:

Некогда высший почёт стариковским присущ был сединамИ уваженье внушал старцев морщинистый лоб.Марсово дело вели и отважно на войнах сражалисьЮноши, стойко своих оберегая богов.Старость, по силам слабей и оружьем владеть неспособна,Часто давала совет мудрый отчизны сынам.В курию доступ открыт был только одним престарелым:Право сенатором стать возраст спокойный давал.Только старейшина правил суды, и был узаконенВозраст, с которого был доступ открыт к должностям.Старший шёл меж двоих молодых, и они не роптали,А при одном молодом шёл он поближе к стене.Разве кто-нибудь смел говорить непристойно при старших?Нет: всегда старики строго пристойность блюли.Ромул за этим смотрел: он избранных старцев отцамиНазвал, препоручив им в новом городе власть.Старшие саном, они получили названье «майоры»,А потому и пошло именование «Май».Да и Нумитор сказал, может быть: «Дай, Ромул, сей месяцСтарцам». И не посмел деду противиться внук.Верной порукой такой старикам предоставленной честиСлужит июнь: получил имя по юношам он396.
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное