Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Бессмысленно говорить о смерти Бога или смерти Человека, пародируя серьезные намерения некоторых современных богословов и философов-структуралистов, пока мы не увидим своими глазами смерть семьи, – той системы, социальное обязательство которой состоит в незаметной фильтрации нашего опыта и последующем лишении наших действий всякой подлинной и плодотворной спонтанности[372].

Купер определяет семью как группу социально трансформированных безымянных людей, работающих и проживающих совместно в определенной институциональной структуре. Основная особенность семьи состоит в ее центральной функции – функции посредника. Для Купера семья неизменно является агентом государства: она поддерживает власть правящего класса и одновременно выступает прообразом для всех институциональных структур общества:

Общество должно быть большой и счастливой семьей с ордой послушных детишек. Нужно быть безумцем, чтобы не желать такой завидной ситуации[373].

По подобию семьи организованы политические партии и правительственный аппарат, школы и университеты, фабрики и профсоюзы, армия и церковь, больницы. Все они имеют «семейную» структуру. Модель семьи, по Куперу, универсальна для общества, поскольку универсальна функция посредничества, которую должна реализовывать всякая социальная институция. Все дело в том, что, выстраивая свою систему, семья развивает два плана функционирования в соответствии с двумя ракурсами своего существования. С одной стороны, она поддерживает власть правящего класса, государства и общества, а с другой, она должна обеспечить себя поддержкой входящих в нее членов. Для этого она обманывает их. Поэтому любовь семьи никогда не бывает бескорыстной, безопасность, которая дается ее членам, требует расплаты, и расплата эта – ложь.

Купер словно срывает с семьи маску радушия, маску любви и поддержки, маску теплоты и обнаруживает за ней пустоту, одиночество и утрату автономности. Так называемая «счастливая семья», на его взгляд, является жесткой институцией, делающей несчастными и убивающей своих членов. Ребенок от рождения включается в жесткую систему семейных связей, выйти из которой практически невозможно, однако такой шанс существует. Безумие как раз и представляет собой движение от семейственности к автономии, оно нарушает самое жесткое табу семьи и поэтому подвергается такой интенсивной репрессии.

В основе идей Купера лежит утверждение о том, что шизофрении не существует, однако это несуществование приводит к множеству семантических и философских вопросов и социально-исторических проблем. Шизофрения, по Куперу, – это социальный факт, медицинская стигма, которую одни люди навязывают другим для того, чтобы выйти из неразрешимой ситуации. Понятию шизофрении, в силу его бессмысленности, Купер предпочитает другое – «безумие». «Если шизофрении не существует, безумие, конечно же, существует»[374], – подчеркивает он. И именно с безумием имеют дело психиатрия и антипсихиатрия.

В силу такого статуса безумия его освобождение, по Куперу, должно стать первейшей задачей революции, революции безумия. «Все безумцы, – подчеркивает он, – политические диссиденты. Всякое наше безумие – политическое диссидентство»[375]. В том случае, если эта задача будет успешно реализована в буржуазном обществе, оно станет менее контролируемым и жестким, или же неконтролируемым вовсе, внутренняя структура власти будет разрушена, а следовательно, внешняя власть, т. е. империалистическое насилие над третьим миром, прекратится. Освобождение безумия, таким образом, является для Купера политическим актом, влекущим за собой революционные изменения во всем мире. Революция безумия должна, по его замыслу, парализовать функционирование каждой семьи, каждой школы, университета, фабрики и т. д. и поставить на их место мобильные неиерархические структуры.

Надо признать, что и лэйнгова стратегия созерцания, и куперова стратегия борьбы обладали слабым прогностическим потенциалом. Эпоха шестидесятых, что и говорить, мало смотрела в будущее, она просто-напросто бунтовала против настоящего. Многие из тех, кто выходил тогда на баррикады, умерли от передозировки наркотиков или спились, многие со временем стали обычными обывателями, многие продолжали бунтовать, но бунт этот был уже просто смешон. Купер и Лэйнг, да и вся антипсихиатрия, строили свои идеи на протесте, эти бунт и протест были определяющими.