Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

его статус в этом отношении напоминает мне статус Боба Дилана: внезапная известность превратила их обоих в миф, на который различные группы, субгруппы и индивиды проецировали свои собственные фантазии, несмотря на то, что происходило на самом деле[523].

Удивительно, но Лэйнг был одним из немногих людей, не включенных в рок-культуру, которого постоянно сравнивали с ее идолами. Говоря о нем, часто вспоминают не только Дилана, но и Сида Баррета, Мика Джаггера, и многих других. В конце 1960-х – начале 1970-х гг. к Лэйнгу приезжали многие знаменитости, чтобы увидеть его, обсудить проблемы современного общества или поговорить о его книгах. Так он познакомился с Крисом Стампом, менеджером рок-группы «The Who». Стамп среди прочего поведал ему, что «The Who» восторженно отзывались о нем, и что битлы тоже как-то его вспоминали. Лэйнг не был рок-звездой, но то, что он был звездой – несомненно. Все-таки его лекционные туры организовывали профессионалы шоу-бизнеса: именно Стамп, если вспомнить, разрабатывал концепцию его лекционного тура в США.

У Лэйнга все было точно так же, как в рок-мире: он расширял сознание с помощью психоделиков, он работал на пределе своих возможностей, у него были фанаты по всему миру, а после выхода его книги обсуждали точно так же, как обсуждают рок-альбомы, в чем-то они таковыми и были. Яркость, призывность, понятность каждому слушателю и фрагменты, которые так и хочется напевать, – его работы были максимально приспособлены для широкой аудитории. В середине 1960-х гг. Лэйнг перестает писать книги, готовить их и работать над книгой как проектом. Теперь его книги – это сборники сыгранных ранее вещей: если хочешь, можешь купить альбом, а можешь сходить на лекционный концерт и увидеть гуру живьем, и если тебе повезет, сегодня он пробренчит новую мелодию.

Ведь когда-то в детстве перед Лэйнгом открывалась блестящая музыкальная карьера, но как основную профессию музыку он так и не отважился выбрать. Однако в домах, в которых он жил, часто присутствовало пианино: он увлеченно музицировал и получал от этого огромное удовольствие. Если перенестись на мгновение в мир «а если бы» и представить, что произошло бы, если бы он все же предпочел музыку, то мы придем к тому же. Лэйнг любил классику, но если бы он выбрал музыку как дело своей жизни, он бы наверняка в эту эпоху бунтарских шестидесятых в конце концов пришел бы к року. Однако вряд ли он смог бы стать большим, чем те, с кем его сравнивают. Хотя, кто его знает. В любом случае, став психиатром, он сделал лучшую ставку. Он стал рок-звездой психиатрии – единственной и несравненной рок-звездой в этой области.

Поп-репутацию Лэйнга подпитывал и Тим Лири. После встречи и знакомства с ним в различных интервью Лири часто упоминал Лэйнга как человека сходных взглядов, ведущего борьбу с современным обществом в том же, что и он, направлении. Весь «кислотный мир» заговорил о Лэйнге, хотя ему эти разговоры по душе и не приходились. Под влиянием этой популярности о нем стали говорить как о «кислотном марксисте». Популярности Лэйнга способствовал и еще один момент. Его работы были понятны широким массам, он писал просто. «Мне кажется, – пишет Э. Коллир, – поразительная особенность всех психиатрических работ Лэйнга – способность, можно даже сказать, необходимость видеть других так, как они сами на себя смотрят»[524].

Статус Лэйнга как гуру контркультуры и революционера шестидесятых не только способствовал продвижению его идей, но и сыграл с ним злую шутку. Когда эпоха исчерпала себя, его популярность резко пошла на спад. Дункан Дабл отмечает:

Близость антипсихиатрии к контркультуре 1960-х и 1970-х гг., возможно, помогла антипсихиатрии стать популярной. Возможно, она также способствовала ее закату. Без этой поддержки контркультуры антипсихиатрия, казалось, сразу утратила свою популярность[525].