Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Одним из таких центров была школа Грегори Бейтсона «Palo Alto». Теория и практика этого центра оказались для Лэйнга наиболее продуктивными. Он заимствовал у Бейтсона теорию двойного послания, а также характерное для американской традиции исследования семей шизофреников представление о последних как о жертвах. Однако, как отмечает Питер Седжвик, работа Лэйнга в самом своем замысле отличалась от исследований его американских коллег, в частности Бейтсона[190]. Дело в том, что американские исследователи понимали шизофрению как когнитивное или поведенческое расстройство и разрабатывали пути медицинского или психотерапевтического лечения. То, что такое расстройство является следствием патологического процесса, и то, что его необходимо лечить, никогда не ставилось под сомнение. У Лэйнга же все было немного иначе. Он определил шизофрению и психическое заболевание не как когнитивное или поведенческое, а как коммуникативное нарушение-нарушение системы коммуникации, а не ее отдельного элемента. И понятие расстройства, и адресат лечения при этом становились неясными. Более того, стала возможной критика психиатрии как социальной институции и общества в целом. Такая критика в американских исследованиях семьи не предпринималась.

Однако, исследуя семью как связку, Лэйнг – и в статье 1962 г., и в своей совместной с Эстерсоном книге – предостерегает от отождествления социальной группы и семьи с организмом. Для него подобные биологические, физиологические аналогии неприемлемы. Понимание семьи как организма приводит к допущению, что, как организм, семья имеет свою физиологию и патологию. И действительно, самыми частыми обвинениями, бросаемыми Лэйнгу в этот период, были обвинения в том, что он переложил ответственность за возникновение психического заболевания на семью. В рамках его собственных воззрений такая трактовка невозможна, поскольку семья не является организмом и поэтому не может заболеть. Трактовка семьи как организма предполагала бы понимание ее как закрытой целостности, как тотальности, что противоречит ее пониманию Лэйнгом (вслед за Сартром) как множественной тотализации. Лэйнг обозначает один очень важный момент: только процесс может быть патологическим, и только практика может быть понятной. И, поскольку в своих исследованиях он пытается перейти от процесса к практикам, о патологии речи быть не может.

Уже через несколько лет, оглядываясь назад на проведенное исследование, Лэйнг будет говорить об этой работе:

На материале более чем ста случаев мы исследовали реальные обстоятельства социального события, когда личность определяется как страдающая шизофренией, и выяснилось, что любое без исключения переживание и поведение, которое объявляется шизофреническим, – это особая стратегия, вырабатываемая личностью для того, чтобы выжить в невыносимой ситуации. <…> Поведение пациента, признанного шизофреником, является частью более широкой системы нарушенного поведения. Противоречия и путаница, «интернализированные» индивидом, следует рассматривать в более широком социальном контексте[191].

Проделанный анализ семей шизофреников, однако, был не свободен от некоторых недоработок. Основные из них выделяет Марк Постер: 1) отбросив исторический контекст, Лэйнг уделил недостаточное внимание исследованию истоков семейного террора – тому, почему семейное единство должно достигаться такой высокой ценой; 2) Лэйнг отмечал, что семейная связка является бессознательной, и механизмы поддержания целостности семейной группы функционируют на бессознательном уровне, однако никакой теории бессознательного он при этом не предложил; 3) практически во всех исследованиях агентом семейного воздействия является мать, но Лэйнг оставляет за рамками исследования социальную функцию, роль и опыт матери как элемента семейной целостности; 4) Лэйнг излишне субъективирует индивида как элемента семейной системы, принимая сартровское понятие субъекта[192].