Ронин

«Дрын» казака, словно изготовившаяся к прыжку кобра, стремительно прыгнул на врага. Бамбуковые стволы с оглушительным хлопком столкнулись в воздухе. Сила удара Алексея была столь велика, что играючи отбросила меч противника влево. В следующее мгновение казак искривил дугу движения оружия вправо — вниз, нанеся удар по правому плечу соперника.

Самурай аж присел от обрушившейся на плечо тяжести. Даже накладка не смогла погасить всю страшную силу атаки.

Мгновение замешательства противника позволило казаку крутануться вокруг своей оси и нанести сокрушительный удар по другому плечу врага.

Коленки неприятеля дрогнули и подогнулись.

Не останавливая движения корпуса, парень зашёл самураю за спину и двинул ему «остриём» меча в спину.

Устойчивость стойки оказалась нарушена согнутыми в коленях ногами, наклоном корпуса вперёд и положением меча в вытянутых руках перед грудью. Сильный толчок между лопаток заставил соперника «клюнуть носом». Но оружие воин не выпустил — упал на него грудью. Руки успели спружинить, звучного грохота, в этот раз, от падения тела не случилось, только коленки шумнули об пол.

— Уже чуть лучше, — победно усмехнувшись, похвалил казак. — Следующего подавайте, покруче.

Нервным взмахом ладони мастер направил в центр зала самого опытного бойца. Самурай занял оборонительную стойку, поджидая, когда враг сам войдёт в зону поражения.

Алексей не стал кружить — открыто пошёл грудью на врага. Бамбуковый «дрын» он всё также держал одной рукой, только взял его, как шашку «на караул».

Соперник подловил врага на шаге, обрушив конец меча на буйную голову казака.

Бамбук со свистом рассёк воздух и… гулко стукнул кончиком по полу, ибо русский, непостижимым образом, не попал «под раздачу».

Самурай дико взвизгнул и нанёс несколько быстрых вертикальных ударов по фигуре противника, словно вознамерился кочан капусты нашинковать.

Бамбук выбил ритмичную дробь кончиком по полу — казак лишь вертел корпусом, убирая плечи с траектории удара. Казалось, русский превратился в бесплотного призрака — меч ни разу не задел казака. Высокий воин, будто невесомая бабочка, порхал над полом. В тиши не слышалось даже его шагов — зал заполняли лишь: стук бамбука, шуршание просторных одежд самурая, его поступь и натужное сопение.

Соперник на мгновение остановился, перевести дух.

Казак молниеносно взорвался серией ответных выпадов — все достигли цели.

Под градом ударов, оглушённый самурай согнул плечи, выронил выбитый из рук меч, а затем, приняв на грудь мощный поперечный толчок бамбуковым «дрыном», опрокинулся на спину, словно сваленная ударом биты кегля.

Казак бросил пренебрежительный взгляд на распластавшуюся куклу и обернулся к приумолкшей толпе разодетых клоунов. Теперь ни смешков, ни шуток уже никто в адрес косолапого русского не отпускал.

— Что прищурились, узкоглазые, никак — медведя с обезьяной спутали, — подзадорил приунывшую компанию дерзкий парень и, ловко подбросив стопой выпавший из рук поверженного самурая меч, поймал его на лету. — А ну, давай сразу десятком на меня! Оптом, с двух рук, всех отдубасю!

После перевода майора, старому наставнику очень захотелось поглядеть на манеру ведения боя заморским мастером, он выкрикнул десять имён. Знал, что «русский медведь» не покалечит, а задора, в обучении искусству кэндо, ученикам добавит изрядно.

Десять самураев бегом охватили казака кольцом. Сразу все скопом в атаку не ринулись — мешать друг дружке будут. Слаженно атаковали тройками, с криками набегая с разных сторон.

Окажись в руках Алексея настоящие клинки — весь пол куски окровавленной плоти усеяли бы. Бамбуковые «дрыны» лишь постучали, как барабанные палочки по натянутой коже полкового барабана, — сбитые с ног самураи устлали пол.

Остался стоять лишь одиночка, не попавший в атакующие тройки. Парень в замешательстве оглянулся на боевой резерв у стены зала (поверженные на пол противники уже не имели права продолжать «неравную» схватку — быстренько отползли в сторонку). Два десятка обозлённых противников, без команды наставника, занесли над головой мечи и встали в одну шеренгу, вобрав в плотный строй оставшегося на ногах последнего воина.

— Вот это — любо! — азартно воскликнул казак, подбросил вверх мечи, и, пока «дрыны» кружились в воздухе, одним махом сдёрнул с себя рубаху, небрежно отбросив косоворотку за спину. Поймав мечи в ладони, казак развёл руки в стороны. — Налетай гурьбой!

Однако «налётчики», узрев перед собой могучее тело атлета, дружно встали как вкопанные, изменив стойку атаки на глухую защиту.

Каждая мышца на теле казака прорисована до мельчайших деталей. От пота кожа блестела, словно облитая маслом. Грозная фигура великана источала силу хищного зверя. Больше всего пугал огонь в глазах. Об игре света и тени никто в этот момент не думал, всем было не до солнечных зайчиков.