Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

Но тут беседа внезапно оборвалась, и все трое стали вглядываться во мглу, Там, куда они направлялись, кто–то стоял посреди дороги. Продолжая идти вперед как ни в чем не бывало, они поравнялись с незнакомцем и, рассмотрев его, успокоились — судя по внешности, то был крестьянин из здешних мест.

Когда отошли немного, Дзиндзюро сказал:

— Может быть, он тут арбузы стережет — хоть пора для этого не совсем подходящая.

Осэн в ответ изобразила на лице улыбку. Однако было не до шуток. Дзиндзюро по дороге несколько раз оглянулся на незнакомца. Когда же тот двинулся за ними следом, Хаято и Осэн тоже насторожились.

— Что–то мне это не нравится, — заметил Дзиндзюро. — Похоже, они там тоже не дремлют… Скажите, любезная Осэн, нет ли тут другой дороги? Попробуем зайти с другой стороны. Если и там кто–то есть, то точно…

Все трое пробрались через жнивье и вышли на другую дорогу. У обочины стоял одинокий домишко, в котором окно, обращенное к дороге, было открыто. Когда Осэн со своими спутниками проходила мимо, из окна высунулась голова: кто–то в доме не спал и теперь внимательно всматривался в прохожих.

Дзиндзюро от досады прищелкнул языком.

На следующий день утро выдалось ясное.

Хёбу Тисака закончил сборы и теперь прощался со всеми в усадьбе, готовясь отбыть из Эдо на родину, в Ёнэдзаву, где ему отныне надлежало находиться. Проводить бывшего командора эдоской дружины из Хондзё пришли Хэйсити Кобаяси и Риуэмон Тории. Явился и порученец его преемника на посту командора, Матасиро Иробэ.

Хёбу был более обычного оживлен и бодр, все время улыбался, но в этой улыбке чувствовалось что–то вымученное и неестественное, отчего мужественное сердце Хэйсити охватывала скорбь.

Выражение лица у бывшего командора было по–прежнему озабоченным, но говорил он со всеми ласково, был приветлив, доброжелателен и никого не отпугивал, как раньше, нарочитой суровостью. Нынче утром это особенно бросалось в глаза. Из слов Хёбу следовало, что его более всего тревожит судьба его многочисленных кошек — что не могло не вызвать улыбки у всех собравшихся.

— Такое время настало, что я уже стал подумывать: придется их всех сделать ронинами. Но только ведь даже бродячую кошку, ежели ее приручить, уже снова выгнать на улицу нельзя. Коли она привыкла к спокойной домашней жизни и кормежке, то хоть и животное, а к прежней бесприютной жизни уже вернуться не может. Она уже отвыкла добывать себе корм, разучилась, никакой силы и воли к сопротивлению у нее не осталось — так что сразу от какого–нибудь пустяка и загнется. В общем, это значит ее обречь на безвременную смерть. Так что я все же подумал, что выбрасывать их на улицу негоже. Нельзя им на улицу. Вот, хотел было им подыскать новых хозяев, но другой такой трудной работенки я за последнее время и не припомню! — смеялся Хёбу.

— Разве они смогут привыкнуть к новым хозяевам? Уж вы так с ними носились… — сказал кто–то.

— Да нет, сразу привыкнут. Дайте только им поесть — и привыкнут. Если корма будет вволю, им больше ничего и не надо, — ответил Хёбу.

С собой в Ёнэдзаву он забирал только свою любимицу.

Расстались с провожающими в чайной в квартале Сэндзю. Только Хэйсити и Риуэмон, поняв знак, который сделал глазами Хёбу, задержались для разговора. Хёбу остался с ними наедине, отослав вперед носильщиков и сопровождающих.

— Спасибо, что пришли, — сказал он.

Хэйсити и Риуэмон, чувствуя, что предстоит серьезный разговор, только молча поклонились. Сейчас, когда все ушли, Хёбу словно стал другим человеком — он выглядел совсем стариком. Глубоко посаженные глаза на изборожденном морщинами лице излучали добрый свет.

— Передайте всем от меня привет. Хотел я к вам еще разок перед отъездом наведаться, да не получилось. Жалею теперь… Вы уж там постарайтесь… — промолвил он.

Хэйсити и Риуэмон торжественно поклялись сделать все, что в их силах. Хёбу радостно улыбнулся и сказал:

— Вчера у нас был разговор с Иробэ. Он тоже все понял. Думаю, покуситься на род Уэсуги они все же не решатся…

Теперь и я в общем–то успокоился. Значит, охрана подворья в Адзабу лежит на Иробэ, а усадьба в Хондзё на вашем попечении. Что ж, на том и порешим? — усмехнулся Хёбу, расправляя плечи, будто сбросил тяжкий груз, но Хэйсити видел, как узки, худы и измождены эти озябшие стариковские плечи.

За беседой незаметно подошло время Хёбу трогаться в путь, и все трое вышли из чайной. Солнечные лучи озаряли стволы оголенных деревьев. Где–то вновь и вновь протяжно верещал сорокопут. Когда настал миг прощанья, последними словами Хёбу была все та же просьба:

— Не подкачайте!

Они посмотрели друг другу в глаза и разошлись в разные стороны.

Однако, оставшись в одиночестве и прошагав по дороге два–три тё, Хёбу вдруг резко остановился. Носильщики и самураи сопровождения уже ушли далеко вперед. Позади Хэйсити и Риуэмон тоже скрылись из виду. Хёбу, поднявшись на пригорок у обочины, казалось, поджидал кого–то, кто должен был появиться со стороны Эдо. На дороге, тянущейся вдаль широкой полосой в обрамлении оголенных деревьев, было полно путников и крестьян из соседних деревень, спешащих по своим делам.