Ронни Джеймс Дио. Автобиография. Rainbow in the dark

Бо́льшую часть денег мы оставляли на поиски чего-нибудь покурить. Всегда были на стреме, чтобы снабдить себя товаром. Тот факт, что мы были патлатыми американцами, несомненно, помогал, но достать хороший наркотик в Лондоне в середине 1970-х оказалось не так просто. В Америке с травой проблем не было, но в Лондоне это оказалось большой редкостью. Был только черный гашиш и коричневая смола, смешанная с кучей табака.

Однажды мы пошли в местный магазинчик, к нам подошел водитель огромного «Кадиллака» 1960-х и спросил, не хотим ли мы травки. Отлично! Он хотел 10 фунтов за якобы полный пакетик, но на всех оказалось всего семь фунтов, чтобы дотянуть до конца недели. Мы спросили, устроит ли его такая сумма. Умоляли его. Наконец, он согласился, мы опустошили карманы и помчались обратно к себе на Харблдаун-роуд.

Добравшись до дома, мы аккуратно выудили сигаретную бумагу, и Стиви скрутил, по словам британцев, «большой-пребольшой косяк», который мы затем зажгли как фейерверк. По очереди передавали и пыхтели – делали глубокий затяг – и ждали, пока накроет. Спустя несколько минут кто-то спросил, накрыло ли кого. Никого, поэтому мы скрутили еще одну «ракету» королевского размера и подожгли. Магнит, один из дорожных техников Purple, зашел посмотреть, все ли с нами в порядке, и мы спросили его, что за дрянь мы курим. Он понюхал содержимое конверта и заявил, что это обычная трава. Ну, это понятно, но почему она такая слабая?

– Потому что это трава, – сказал он, пытаясь не заржать. Мы все равно не врубались. – …свежескошенная трава с чьей-то лужайки.

Черт возьми. Развели как лохов. Только теперь мы даже не могли позволить себе купить картошку и поделить на всех.

Бо́льшую часть материала для нового альбома мы с Мики придумали примерно за месяц, работая в крошечной комнатной студии на квартире в Фулхэме. Затем потащили группу в студию Kingsway Recorders, принадлежавшую Яну Гиллану, записать треки. Роджер Гловер, снова выступивший нашим продюсером, раньше уже делал на этой студии различные миксы Deep Purple, поэтому чувствовал себя там комфортно. Мы записали в Kingsway все основные дорожки, пока не пришлось съезжать, потому что приперлась другая группа. Роджер забронировал нам студию AIR, чтобы завершить запись альбома. И первым в AIR мы увидели владельца, Джорджа Мартина. Да, того самого Джорджа Мартина[22] из Beatles. Мы испытывали перед ним благоговейный страх, но с ним оказалось очень комфортно. Мы почувствовали себя особенными.

Достаточно сказать, что AIR оказалась огромной навороченной студией, где блуждало множество интересных людей. Нашими операторами пленки были сыновья двух успешных звезд, Питера Селлерса и Спайка Миллигана. Также там работал легендарный звукоинженер Beatles, Джефф Эмерик. Именно в этой креативной обстановке мы сочинили третий альбом Elf, Trying to Burn the Sun.

Однако пластинка, на мой взгляд, так и не получила признания и продвижения, которого заслуживала – третий и, как оказалось, последний альбом Elf стал лучшим в нашей дискографии. В середине 1970-х рок-музыка как альбомная форма искусства достигла своего пика. Такие новые разноплановые группы, появившиеся после Beatles, вроде Queen, Little Feat, ELO, Lynyrd Skynyrd Genesis и Eagles, собирались вписать себя в историю, тогда как выжившие «шестидесятники» вроде Rolling Stones, The Who, Led Zeppelin, Deep Purple и Black Sabbath теперь достигли своего музыкального пика.

Настало время раздвигать границы. Не существовало никаких запретов. Зная это, мы с Мики Ли сочиняли самую авантюрную музыку. Если первые два альбома Elf брали за основу старый добрый рок-н-ролл, то пластинка Trying to Burn the Sun («Пытаясь обжечь солнце») соответствовала своему названию, и мы действительно ставили перед собой высокие цели. Треки вроде «Prentice Wood» продемонстрировали совершенно новый уровень владения инструментами и умение сочинять песни, что-то вроде группы Allman Brothers на полном ходу, тогда как «When She Smiles» показывала, насколько мы стали опытными музыкантами – где-то между Zeppelin и the Stones, когда те слегка ослабляли энтузиазм. В других песнях вроде «Black Swampy Water» и «Good Time Music» сохранялся свободный дух ранней музыки нашей группы, но с большим чувством легкости и уверенности. Дерзкий стиль.

Впервые Elf отправились в студию, где сделали больше, чем просто скопировали свои концертные шоу. Роджер принес струнные оркестровые аранжировки, придумал красивые вокальные гармонии и призвал ничего не бояться и рисковать. И вдруг в треках вроде «Wonderworld» и «Streetwalker» появилась продуманная музыкальная драма и отличное исполнение. Это было началом чего-то действительно особенного. Мы чувствовали это каждый раз, когда переслушивали треки. Может быть, настанет наш момент. И с нас наконец снимут проклятие.

Но когда альбом вышел, меня в группе уже не было – как, впрочем, и самой группы.