Ропот Бездны

– Это твой выбор, – пожал плечами Шархи. – Но помни: справедливость для Сатеши только в твоих руках. Только ты несешь память о ней. Твоя бесславная смерть ничего не исправит. Сатеша заменила тебе мать, верно?

– Это был Нергал. Он убил ее.

– Пала от руки вершителя. Сатеша всегда следовала Пути, и так ее наградили. Нергал – преступник. Высокородные нашего города – преступники. Уверяю: еще придет время для возвращения, но не сейчас. Сейчас мы должны бежать. Всё, уходим…

Энки не слушал. Его неудержимо тянуло назад, домой, к руинам прежней жизни. Он не видел привычной дороги под ногами, каждый шаг казался бессмысленным. Энки безнадежно пытался отыскать, за что уцепиться, чтобы не потонуть в новом мире, но ничего не находил.

– Ты, конечно, можешь вернуться и полюбоваться на труп Сатеши. Не сомневаюсь, высокородные о ней позаботились – всем же знакома их чуткость. Дочь свергнутого властителя – могли и освежевать. А Нергала, ее убийцу, почитать как героя.

Энки подскочил к Шархи и наотмашь ударил его по лицу.

– Замолчи, Шархи!

Голова высокородного чуть дернулась. Шархи схватил Энки за шею, и жрец приготовился к удару. Шархи выше, крепче и привык к сражениям. Энки почти с нетерпением ждал его ответного хода. Как будто разбитый нос мог искупить то, что он совершил. Однако вместо кулака к его лбу прижалась ладонь, наполненная грязью.

– Когда идешь, немного склоняй голову, понял? Низкорожденные не задирают подбородок к небесам.

И Энки, шаркая сапогами не по размеру, пошел за Шархи.

Они пробирались через лес, и тот каждую минуту открывал новый секрет – необычное растение, запах или животное, притаившееся в высокой траве. Больше всего Энки зачаровали звуки – лес полнился ими. Пение птиц, жужжание насекомых, хруст веток. Лес дышал, словно человек, и поначалу, особенно ночью, это настораживало. В обители, сделанной из камня, играла музыка, звучали голоса, и все же чаще всего ее наполняла тишина. Здесь же, среди природы, не было места для гнетущего безмолвия.

Оставив проклятую деревушку позади, Энки и Шархи еще полдня шли в южном направлении. Шархи надеялся подальше отойти от города и сбить со следа вершителя, если это вообще возможно.

От часа к часу голод все больше мучил Энки, и впервые не было еды, чтобы его утолить. Перебирая в памяти труды, посвященные лекарственным растениям, Энки пытался разглядеть на ветках съедобные плоды. Выходило скверно. Зарисовки мудрых никак не походили на ягоды, свисавшие с кустов и прятавшиеся под ногами. Энки был готов рискнуть и съесть горсть черных ягодок, попавшихся по дороге, но Шархи выбил их из рук. Они обменялись парочкой колкостей и какое-то время шли молча. Силы Энки таяли.

Зато хватало чистой воды – источники встречались часто. Шархи до краев наполнял бурдюк, взятый из проклятой деревни. Вода внутри пропитывалась неприятным привкусом, но после особо крутого подъема и она ласкала язык, как медовый напиток.

Вечером и утром по земле стелился туман. В волшебном мареве растворялось абсолютно все – реальность оставалась где-то за белой занавесью. То были мгновения покоя, которые, к сожалению, проходили слишком быстро.

Пошел дождь. Засушливое лето перевалило за середину, и земля с жадностью впитывала дар небес. Идти стало сложнее, но долгих привалов беглецы не устраивали.

Ближе к закату второго дня пути они вышли на тропу – узкую и извилистую. Она скользила вдоль больших камней, на один из которых Энки и Шархи присели отдохнуть. Едва успев припасть губами к бурдюку, Шархи резко вскинул голову и устало потер глаза.

– Проклятье, я думал, мы ее обойдем… Смотри, вон там.

Небольшая деревня стояла поодаль, скрываясь за редкими деревьями. Фигурки людей, мельтешившие среди домиков, ясно давали понять: деревня жилая. Селяне, работавшие в полях неподалеку от нее, тоже заметили незнакомцев. Навстречу им двинулись несколько мужчин, закаленных тяжелой работой и очень недовольных. За их спинами покачивались большие корзины, наполненные съедобными кореньями, а в руках они держали лопаты – если такая нанесет удар, придется несладко.

Впервые Энки видел низкорожденных, причем так близко. Хмурые лица, перепачканные руки, простая холщовая одежда, лишенная ярких красок. Головы их были немного наклонены, спины чуть сгорблены – будто застывшие в вечном поклоне.

– Вы еще кто?! – Вперед шагнул один из мужчин. – Точно не из наших. Да и не из соседней деревни.

– Сразу видать: беглые они, – высказался второй низкорожденный, поправляя на спине тяжелую корзину.

С лица его стекал пот, ал'сора на грязном лбу едва проглядывала. Энки захотелось проверить собственный лоб и удостовериться, что на нем достаточный слой грязи.

– Откуда заявились? Я всех в нашем поселении знаю, да и в соседнем тоже.