Ропот Бездны

Дом… Агимон не был дома с восемнадцати лет. Сколько писем он отправлял матери и отцу, но ни одного не получил в ответ. Скорее всего, они уже покинули земли смертных, однако Агимон продолжал писать.

Ферхи… Мальчишка его понимал. Спасся ли он?.. Агимон научил его всему, что знал. Даже не видя разломов, Ферхи распознавал признаки, по которым их можно отыскать. Долг велел Агимону подготовить себе замену.

И все же сейчас, на дне ямы, Агимон эгоистично мечтал, что Ферхи пойдет по другому пути. Забудет обо всех наставлениях, вынет все золото из тайника и изберет другую жизнь.

Агимон представил повзрослевшего ученика вместе с женой и кучей детишек. От этого в яме стало светлее. Или же…

Мудрый удивленно моргнул. И правда стало светлее – Агимон различил неровные очертания обвалившейся земли с торчащими корнями. А рядом парили огоньки – крохотные, будто чернильные точки, но сияющие все ярче и ярче.

– Вот куда ты запропастился, Агимон! Местечко тебе подходит.

Он был не один.

– Маар, – выдохнул мудрый. – Как ты очутился…

– Потерялся, Агимон? Забыл дорогу к башне вершителей? Думал удрать от меня!

– Я…

Рыжая голова Маара конвульсивно дернулась.

– Зачем что-то объяснять? Мы ведь друзья. Да, Агимон?..

«У него нет повязки на глазах», – осознал мудрый. Маар не собирался его отпускать.

– Тебе страшно, Агимон?

Его глаза… В каждом по три зрачка в окружении светлых радужек. Как у тех, что утрачивали свою человечность.

– Вы берете ту нечистую силу… Я знал… Знал, что с вами и жрецами что-то не так. Жрецы с ней рождаются, а вы… вы сами…

– Нечистую? – фыркнул Маар. – Такой седой и такой глупый, Агимон! Ты жаждешь знаний, правда? Раз мы друзья, я тебе подсоблю. Знаешь, как хлопотно прорываться назад в мир из того хаоса, в котором нас заточили Ашу? Ай-ай-ай, Агимон, ты такой хлопотный друг! Сам все увидишь.

Свет померк.

Маар схватил Агимона за воротник и потащил за собой. Три шага, пять, десять… В яме не было столько места. Агимон задрожал – его обдало холодом.

– Войти легко, а вот выбраться… Скоро ты сам посвятишь всю свою жизнь тому, чтобы вернуться под свет солнышка.

Агимон чувствовал разлом. Чувствовал, как проваливается в него. Его вышвырнуло в бездну. Ледяной кокон спеленал тело, а разум захватили голоса. Тысячи и тысячи голосов загремели в голове. Он летел? Или стоял на земле? Казалось, законы мироздания прекратили существовать. Мудрый попробовал пошевелиться – получилось. Неуклюжее движение – и он по пояс провалился в воду. Нет. Эта жидкость была слишком тягучей. Всплеска не последовало. Дыхание перехватило. Справа, слева и даже сверху послышались смешки.

Агимон сидел в темноте, но знал, что не один.

Горбатых существ называли верблюдами, и, как говорили, они отлично подходили для путешествий по внутренним землям юга – там, где раскаленные пески скользят под ногами и, куда ни взгляни, до самого горизонта нет ни воды, ни клочка тени.

Мади вела небольшой караван уверенно, выбирая знакомую дорогу, но страх не покидал ее.

– Впервые иду без воинов, – призналась она. – Лучше пересечь ущелье поскорее.

– Разбойники часто нападают, госпожа?

Госпожа… Подобные обращения все легче срывались с губ Энки.

– Если завидят легкую жертву, непременно заберут все. Не будем останавливаться.

Мади была верна своему слову – за целый день они не совершили ни одного привала. Шархи, полуприкрыв глаза, держался за плечо, но ему стало значительно лучше. Мади поделилась лечебными мазями и вручила флягу с настойкой, сбившей жар. Накладывая на плечо Шархи повязку, она старалась закончить как можно быстрее и слишком туго затянула. Шархи поморщился и, позабыв о своей роли, метнул на женщину недовольный взгляд.

– Извини, паренек, – повинилась она и тут же ушла мыть руки, хотя и не запачкала ладони.

Нанося мазь, она прикасалась к Шархи неровным обрезом ткани. А после долго отмывала руки, не жалея драгоценной воды, и недовольно поджимала губы.

– Ты ей явно не нравишься, Шархи, – хмыкнул Энки. – Кажется, она разглядела твой дурной норов.

– Мы из разных народов. Уверяю, я полностью разделяю ее отвращение. А ты не чувствуешь?

– Чего?

– Будь то люди юга, севера или запада – все… они мне не враги, но что-то в них не так. Что-то неправильно, понимаешь?

Энки покачал головой.

– Думаю, у жрецов все немного иначе.

И действительно, пока Шархи восстанавливался, заставляя болезнь и воспаление от раны отступить, Мади частенько беседовала с Энки. За все время она ни разу не скривилась и не проявила отвращения. Женщина подъезжала на своем горбатом звере и болтала обо всем, что приходило в ее голову. Энки решил, что разговоры – самая важная часть жизни Мади, без них она не могла протянуть и дня. Ее хмурые братья не особо подходили для роли собеседников, и весь поток новостей, сплетен и пустых разговоров выплескивался на молодого жреца.