Рос орешник...

«…Внучка лицом в отца выдалась. Симпатична девка росла… И волосы как смоль. Валентин-то мужик смазливый. Оттого налево и гулял. Душа моя с самого начала чуяла, что не будет у Раиски, у дочки, спокойной семейной жизни… Рая-то институт одолела, он же — неуч. Ей на концерт-кино охота, а зятек по сторонам зыркает. Да и бабы чужие сами льнули. Красавец, на цыгана похож. И Райка, хоть с образованием, за него держалась… Любил и винцо попить, особливо если на дармовую…

Нет, Ирину он не бил. Или, может, боялся: она ведь как взглянет. А с января, как другая его прибрала, начал он буянить, денег, что по алиментам высчитывали, жалеть. Это его та бабенка накачивала, вот он и бесился, что в месяц шестьдесят рубликов уходило на Ирину. У него от этих денег ум помутился. Говаривал со зла, что, мол, могла бы Ирина и сама работать, а учиться вечером. Но Раиса молодец, форс твердо держала, хотела дать дочери полное образование. Но Ирину блюла шибко строго. Боялась, что это самое — отцовское — в ней взыграет. Но внучка и сама была от ухажерства далека… Нет, нет… В школе или по соседству у нее никого не было. Не успела…

Я тут, однако, приметила, что дружок внука (это от сына) о ней выспрашивает у Юры. Юра — это мой внук от сына Василия. У меня двое: дочь Раиса и Василий. У Васьки в семье вроде, тьфу, тьфу, не сглазить, ладно. Дочь его, старшая внучка, замужем. По любви живет. Юрка-то работает шофером на автобусе. Работа по нраву. Так что у Василия, слава богу… А Раиса… Молода: сорок лет. Другая бы давно нашла себе нового, а эта по цыгану бесится. И сама нервничает, и ему истерики устраивала… Надо было давно пнуть под зад…

Может, все по-другому и пошло. И внучку бог прибрал… Не дано Раисе счастья, не дано… Внученьку больно жалко. Хороша девка росла…

Тринадцатого мы с дочей копали картошку на участке. Потом Рая поспешила к подруге. Я уделывала картошку в «яме». Домой вернулась в шесть вечера. Дочь прибежала после одиннадцати…

…Что за дружок у Юры, не знаю хорошо. Зовут Колей. Где работает? Где работает… Не знаю…»

Кассир-контролер, девушка двадцати двух — двадцати трех лет с новеньким обручальным кольцом, счастливо сверкавшим на весь небольшой магазинчик, работала быстро и уверенно. Левой рукой перебирала в металлических сетках, что подставляли покупатели, правой выбивала чеки. Получала деньги, выдавала сдачу. «Профессионально работает», — отметил Гарусов и огляделся. Картошка, морковь, свекла, яблоки, помидоры — все было свежим, сочным, видимо, недавно поступившим с полей. На полках хозяйничали стеклянные и железные банки с различными наклейками. Обычный магазин. Ничего примечательного.

Гарусов прошел к заведующей. Та приветливо встретила его («Звонили из милиции»), но взяла протянутый следователем конверт с чеком настороженно.

— Ваш чек?.. Простите… Имя… Отчество?

— Елена Семеновна. Наш…

— Что-нибудь он вам, Елена Семеновна, говорит?

Она уставилась на клочок бумажки:

— Ничего не вижу криминального. Все правильно отбито…

— Дело в том, что именно этот чек оказался на месте преступления. И вполне возможно, что человек, у которого был этот чек, то есть покупатель вашего магазина, преступник. Понятно?

Заведующая мучительно вникала в его слова, пытаясь сообразить, с какой стороны грозит опасность:

— Не очень…

— Елена Семеновна, можно ли вспомнить, я понимаю это невозможно, но все же: кто мог этот чек унести в своем кармане?

— Что вы? Столько народу… Тринадцатое… Суббота… В выходные самый наплыв… Да и арбузы подвезли. Машину. Две с половиной тонны. Вчера закончили. Я боюсь, что ничем помочь вам не смогу.

— В зале были?

— Я весь день в торговом зале.

— А на кассе кто работал?

— Тринадцатого? По нечетным — Тома Рузаева, то есть… Как же ее новая фамилия? Ах, да, Сарышева… По четным дням — Валя Сивцова. Кроме девушек, в каждой смене — две женщины, они фасуют, подают товар, следят за порядком в зале. И уборщица…

— Сегодня пятнадцатое. Тома?

— Конечно.

— Можно с ней поговорить?

— Конечно.

Они выходят в зал. Заведующая приближается к кассе, шепчет на ухо девушке. Та бросает на молодого следователя любопытный взгляд и встает. Елена Семеновна садится на место девушки, которая подходит к Гарусову, выбирающему получше сеточку с помидорами.

— Поздравляю вас, Тома!

— С чем же? — Девушка удивлена и не скрывает этого.

— Со свадьбой!

— Спасибо. Начальница доложила?

— Жениха небось в магазине высмотрела?

— Где уж здесь… На танцах. В Халтуринском парке.

— А здесь что? Не попадаются молодые?

— Попадаются…

— Ах да, вы здесь недавно?

— Почему? Сразу после училища. Пять лет…

— Так вы уж и наверняка многих покупателей знаете?

— Нет. Они в общей массе все на одно лицо.

— В субботу работали? Ваш чек?

— Мой. Арбузы. Я полные килограммы сначала отбиваю: 2 рубля 10 копеек, затем граммы: 18 копеек. Итого: два двадцать восемь. Отбила чек после обеда. Здесь два арбуза. Семь килограмм шестьсот грамм. Все крупные арбузы с утра выбрали, гору целую перебрали, переворошили… Четырех- и трехкилограммовые пошли после обеда…

— Какая вы, Тома, умница! А может, вспомните — кто покупатель?