Роса на солнце

   Прорвав в двух местах хлипкий фронт союзников, русские и украинцы веером расходились по тылам объединённой группировки ЕС. Под Житомиром одним прорывом фронта не обошлось, и четыре союзных бригады попали в кольцо. Помочь им было абсолютно невозможно и Готтлибу ничего не оставалось, как врать обречённым командирам, рассказывая сказки про то, что помощь идёт. В Крыму дела шли не лучше, десантный корпус Рабле снял осаду Севастополя и отступил на северные окраины города в район аэродрома Фруктовое. По иронии судьбы, именно по нему в ходе компании «Гефест», были нанесены первые ракетные удары. Там он намеревался эвакуироваться, но фон Ратенов знал, что это иллюзии. Круг замкнулся.

   Он снова достал из пачки сигарету и прикурил от предыдущей, пальцем поманил верного адъютанта Река.

   — Любезный, включите телевизор. Посмотрим русские новости. Было интересно, что думают и показывают русские и сравнить с репортажами наших телекомпаний.

   На экране появилось сексуально-губастое лицо русской телеведущей. Нахмурив бровки, дама открыла рот…

   «В Москве, несмотря на принятые меры полицейского надзора, произошли массовые беспорядки и нападения на офисы политических организаций, выступающих за европейскую интеграцию. Несколько офисов сожжено, имеются большое количество раненых и избитых. Подробности уточняются.

   Пресс-служба Министерства национальной обороны в своём релизе подтвердила данные о том, что снята блокада Севастополя. Героическая оборона города, уже в который раз, вошла в мировую историю… Под Житомиром после окружения нескольких соединений союзников в обороне образовался разрыв, куда брошены подвижные соединения первого гвардейского корпуса. Под Винницей сложилась аналогичная ситуация. Сейчас прямое включение из двадцатой танковой бригады, Олег, вы меня слышите?

   Замелькали кадры колонн бронетехники и толстое мурло русского корреспондента, прикрывающего ладонью микрофон…

   — Выключайте, Рек…

   Нет, всё- таки надо напиться. Фон Арау, этот старый чёрт, просто так это дело не оставит. Готтлиба могли снять с должности в любой момент, он к этому уже привык. Единственное, что мешало окунуться с головой в алкогольный омут, так это чувство профессиональной гордости.

   Он проиграл сильному противнику в открытом бою и напиваться по этому поводу не следует. Готтлиб резко поднялся, прошёл в свой жилой блок и, сняв ботинки с высоким берцем и берет, завалился на жёсткую армейскую койку. Где он ошибся? И когда?

   Сон пришёл незаметно. Где-то минут через сорок его разбудил верный Рек, сильно теребя за плечо.

   — Herr der Befehlshaber!!!

   — Да, Рек, прекратите меня трясти! Что случилось?

   — У вас несчастье. В вашем доме, в Цойтене, пожар. Точнее, взрыв. Пожарные говорят, что утечка газа!

   — Что с женой?! Готтлиб вскочил и, схватив адъютанта за грудки, затряс его, словно бультерьер, крысу.

   — Отвечать!!!

   — Фрау Ратенов-Засс погибла…

   Готтлиб отпустил адъютанта и сел обратно на койку…Вот и плата за провал «Гефеста». Старая жаба, Арау, не прощает ошибок.

   — Идите, Рек…И принесите мне коньяк. Сразу две, нет, три бутылки…

   Через час в стельку пьяный фон Рамелов уже крепко спал, заперев свой жилой блок изнутри. Если бы он знал, что Арау здесь совсем не причём, как и русские спецслужбы, вряд ли он стал так напиваться. Дело в том, что фрау фон Рамелов-Засс погибла в своём доме в ходе налёта банды палестинцев, специализирующихся на грабеже богатых домов и квартир. Пожилой женщине накинули шнур на шею и удавили. А дом, после того, как вынесли всё ценное, «новые европейцы» подожгли, стремясь скрыть факт убийства и ограбления. Но об этом Готтлиб узнает спустя несколько месяцев от сыщиков криминальной полиции.

День восьмой. Брюссель. Афины