Roses and Thorns (СИ)

Она снова услышала перезвон колокольчиков в тишине, уверенная, что если повернется лицом, смотря в глаза зла, то не увидит ничего. Оно подкрадется откуда-то из-за угла, помешает выбраться наружу. Джейн так легко внушаема.

Это же ты, Пеннивайз? Покажи себя.

— Как бы там ни было, то ты оказал мне большую услугу, о которой я и попросить не могла. Ты прав, — Молли развернулась на пятках, устремляя взгляд во тьму, надеясь, различить движение. — Мне пришлось бы волочить ее всю свою жизнь, заниматься пособием, инвалидностью, а еще что-то придумывать насчет Иззи. Можно сказать, что ты развязал камень на моей шее, тянущий на дно.

Боже.

Она так не думала, но не могла этого не сказать. Пропускала подобные мысли о новых трудностях, а еще о том, что ее начинает подташнивать от того факта, что каждая заварушка становится неотъемлемым аспектом жизни.

— Молли, — мягкая ткань белых перчаток проскользнула по линии от уха до подбородка. — Ты можешь говорить это кому угодно. Парню в баре, коллегам по работе, случайным прохожим, но не мне. Я знаю правду и вижу насквозь твою маленькую ложь.

Оно резко подняло ее за подбородок, заставляя откинуть голову назад. Какая же она мерзкая. Совсем как помойная крыса. Следует напоминать ей об этом. О жалком существовании, поеданию чужих объедков со столов и о том, что таких вытравливают. Если не правительство, то службы.

— Ты собираешься убить меня, — это было больше утверждением, нежели вопросом с мольбой в голосе прекратить бессмысленную агонию и игру. Она хотела спать. Лечь и забыться, не поддаваясь лишним провокациям.

— Хороших людей так мало. Что делать если я убью тебя?

Ни капли лукавства. Оно знало, что при убийстве жертвы сразу же последняя забывается и теряется в количестве. Некоторых можно вспоминать. Тех, кто представляет собой что-то кроме костей и мяса.

Пусть живет, если ей хочется. Убийцы — опытные ищейки умеющие преследовать своих жертв, заставляя их жить в вечном страхе долгожданного возмездия. Вечная награда за поиск.

Молли подумала, что в трагическом акте жизни появилось что-то гротескное. Она находилась здесь, прокручивала каждую мысль снова и снова, пыталась найти что-то, пробудить в себе какую-то положительную эмоцию, но пробуждалась в мучениях. Как она будет жить дальше, если этот закат был не последним? Как будет просыпаться, зная о том, что произошло здесь, в частности в Дерри.

Безнравственном и захудалом.

Кажется, мусульмане верили в то, что смысл человека на этой земле — быть счастливым. Но чем больше она жила, тем чаще задумывалась над тем, сколько человеку приходится страдать за свою жизнь.

Муки физические и моральные.

— Для чего был нужен Роберт Грей?

— Ты до сих пор не сопоставляла факты или как вы это называете, Моллс? Составляете картину минувших дней? Старина Роберт — славный малый, умеющий неплохо втираться в доверие. Благородный рыцарь, который не славится безразличием гостеприимного города Дерри. Считай, что Роберт — версия клоуна для тех, кто старше. Здесь был просчет. Я почти был уверен, что Роберт будет толковой фигурой, но вернулся к началу и поставил все на твою сестру.

— Моя вторая фамилия не Холмс, но почти убедительно, — она вынула из кармана сигарету, которой там не должно было быть, но Ригс не сомневалась, что найдет ее там. Очень непредусмотрительно курить в старом доме, где много дерева и сухой травы. Справляться с навалившейся усталостью как последствием выпитой еще в четыре часа таблеткой обезболивающего становилось невыносимо. — Тогда расскажи Что ты на самом деле и мотивы.

Боже правый. Молли не хотела слышать ничего из того, что Оно могло поведать ей. Не хотела ровным счетом нихуя, но клоун зачем-то кратко пересказал свои намерения ограбить всех женщин и изнасиловать всех мужчин, упоминая «Мятный Твист». Глупо скрипуче рассмеялся и добавил, что и это не его истинные намерения.

Оно пришло извне.

Вот тебе и подтверждение, что все астральные миры, потусторонние измерения, монстры под кроватью и призраки в полночь на кладбище — реальность. Осталось выяснить, что русалки обитают в океане, снежный человек — причина лавин в горах и Зевс насылает гром и молнии.

Она нервно засмеялась в подтверждение своим мыслям, что агностиком в этом ебнутом пережеванном мире (к тому же выблеванном какой-то Черепахой) быть нельзя. Здесь можно только верить, как верят дети, обвешаться крестами для Господа и от вампиров и носить с собой зубчик чеснока.

У него тоже оставался вопрос, который был исключительно для поддержания разговора, какой-то глупой игры, в которой она все еще не сдавалась, будучи не послушной.

— Почему ты не искала свою племянницу? Не попыталась проникнуть в коллектор, привезти паяльник, рассказать полиции? Ты так просто смирилась с ее исчезновением, что даже странно. Где же твои моральные ценности?

Эти вопросы относились к тем, что обычно задают ведущие в телевикторинах, ставя участников в неловкое положение. Банальные, на которые ответ знают даже первоклассники. Участники скромно отводили взгляд и пожимали плечами, прося подсказку, от которой никогда не было прока.