Роскошь нечеловеческого общения

— Ну-ну… Хорошо занимаются?

— Как нужно, так и занимаются.

Панкова тошнило от этого высокомерного пацана, мелкого уголовника, за несколько лет превратившегося в авторитетного бандита. Суть-то у него осталась прежней — мелкий урка. Панкова, опытного следователя, боевого офицера, в этом смысле обмануть было трудно. Таких, как Гендель, он видел насквозь.

— Ну-ну, — снова пробормотал Гендель. — Послушайте, Алексей Владимирович…

— Да?

— Я вам верю…

«Ну сученок, — подумал Панков. — Верит он мне. Да никому ты не веришь, падаль… Даже себе. Трусливая тварь…»

— Я вам верю… И у меня к вам будет небольшая просьба…

— Слушаю, — буркнул Панков, демонстративно взглянув на часы.

— Может быть, вы поговорите с генералом?..

— По поводу?

— Ну вы же в курсе… Выборы у нас на носу.

«Господи, в этой стране одни выборы, кажется, существуют. Больше ничего нет. С одними выборами разобрались, теперь уже новые на носу. Что там еще?»

— В Законодательное собрание, — продолжал Гендель. — Я баллотируюсь, вы знаете?..

— Ну?

— Мне кое-что подчистить надо, понимаете? Дела, так сказать, давно минувших дней… Короче, у меня пацан один на нарах отдыхает… Дело на нем висит, моя фамилия там светится… Как бы это дело нам прикрыть?

— В каком смысле?

— В прямом.

— А-а, вот что… — Панков вдруг развеселился. — Можно прикрыть. Это будет стоить… — Он наклонился к уху Генделя и назвал сумму. — Сделаем мгновенно. Оплата вперед.

— О чем речь? — Гендель развел руками. — Нет проблем, Алексей Владимирович.

— Деньги принесите туда же, пусть Саид мне передаст.

— Так можно просто вычесть из…

— Нет. Не нужно путать финансы. Пусть все будет, как договорились.

— Хорошо. С вами очень приятно иметь дело, Алексей Владимирович. Я думаю, мы сможем продолжить наше сотрудничество.

— Поглядим, — ответил Панков. Нарушая все правила, он поставил бокал прямо на зеленое сукно и, не прощаясь, не кивнув даже, повернулся и быстро вышел из бильярдной.

Вечером Панкову, живущему в ведомственной квартире, позвонил Смолянинов.

— Очень быстро, Леша, у меня нет времени. Выходи сейчас на улицу. Тебя ждет машина. Поедешь, куда отвезут, возьмешь там одну вещь. Все, до связи. Да, чуть не забыл. Плащ у тебя есть?

— Ну есть.

— Надень.

В трубке раздались короткие гудки.

Машина — черная «Волга» — действительно стояла возле подъезда.

Панков сел на заднее сиденье. «Волга» покружила по Городу минут сорок, затем подъехала к дому следователя.

— Возьмите там, под сиденьем, — не поворачиваясь, тихо сказал шофер.

Панков послушно наклонился и вытащил тяжелый сверток — под тряпками, перехваченными шпагатом, он угадал очертания карабина. Правда, какой-то странной формы, но сомнений не было — в его руках было боевое оружие.

— Всего доброго, — сказал шофер.

Алексей Владимирович прикрыл сверток полой плаща и, не торопясь зашагал к своему подъезду.

— Что там слышно?

— Вчера он получил оружие.

— Так. Дальше.

— Сегодня купил билет на самолет до Берлина.

— Вот. Уже теплее. Когда вылет?

— Послезавтра.

— Отлично. Дальше.

— После этого поехал на вокзал и взял билет на поезд до Варшавы. На завтра.

— Хм. Это он что же, Штирлица из себя изображает?

— Не знаю. Может быть.

— Так, еще что?

— Встречался с Манкиным.

— Что говорили?

— Не знаю. Записать не удалось. У Манкина дома какая-то хитрая защита стоит… Мы же у него обыск делали. Правда, искали документы, деньги… Аппаратуру не смотрели. А там, видимо, Крамской в свое время пошурудил установил защиту от прослушки.

— Ладно… С этим разберемся. Что еще? С Генделем встречался?

— Так точно. Операцию будет проводить Саид.

— Саид… Он же ранен.

— Гендель говорит, что справится.

— Ладно… Если справится, хорошо. Работайте.

— Есть.

Павел Романович чувствовал себя в отличной форме. Первые месяцы после поражения на выборах казались томительно-тягучими, несмотря на то, что он вернулся к своей любимой работе — в Институте ему всегда были рады, и он почувствовал себя на кафедре так, словно никуда отсюда и не уходил. Но остальное — выдранные с мясом линии правительственной связи в квартире и на лестничной площадке, огромное количество свободного времени, молчащий мобильный телефон, тот самый покой, о котором он столько мечтал, — неожиданно это оказалось куда более невыносимым, чем бешеный темп работы в должности мэра. Не было ругани, не было нервотрепки, не было поражений, переживаемых тяжело и страшно, но не было и побед. Поле деятельности сузилось невероятно.