Роскошь нечеловеческого общения

Майор замешкался — первый раз в жизни, первый раз в критической ситуации пропустил то мгновение, когда следовало без раздумий нажимать на курок. Он и жив-то до сих пор был именно благодаря своей способности сначала действовать, а потом уже рефлексировать.

Человек в длинном светлом пальто шагнул к нему — прямо на смотрящий в его грудь ствол карабина, прищурился, вглядываясь в прорези шапочки-маски, и только тогда майор смог заставить себя нажать на курок.

Он слегка приподнял оружие, и первая пуля попала в голову — выше лба, ушла в густые, темные с сединой волосы, отбросив жертву к стене. Майор, не сходя с места, короткой очередью прошил тело сползающего по стене человека — красный след оставался там, где затылок касался белой штукатурки. Потом, уже двинувшись мимо замершего, сломанного пополам тела к лестнице (лифт — ловушка для идиотов), выстрелил еще раз, отметив, что пуля попала точно в ухо.

Машина ждала майора там, где и должна была ждать, — на противоположной стороне улицы, напротив парадного. Он молча уселся на заднее сиденье, стянул с себя шапочку-маску, и черная «девятка» рванула с места. Ее задачей было довезти майора до района заводских складов, дальше надобность в этой машине отпадала.

— Всё, — выдохнул он, когда «девятка» запрыгала по ухабам неасфальтированной дороги, вьющейся между складскими постройками, бесконечными заборами и котлованами, вырытыми еще при советской власти и тогда же заброшенными.

— Еще не всё, — отозвался шофер. — Еще не…

— Всё, — отрезал майор. — Я сказал — всё, значит, всё.

— Ну, всё так всё, — миролюбиво согласился шофер.

Этого парня Панков взял из команды Генделя. Так лучше. Нечего посторонних в это дело втягивать.

Машина остановилась, и майор, сунув карабин под пальто, выскочил на улицу, попав ногой прямо в глубокую лужу.

Водитель хмуро смотрел вслед ладной фигуре, скрывающейся за неприметной дверью в буром от времени заборе.

Когда дверь за майором захлопнулась, водитель пожевал губами и смачно сплюнул в открытое окно.

— Каков урод, а? — Смолянинов нервно барабанил пальцами по столу, поглядывая на экран телевизора. — Нет, каков мерзавец!.. Когда, говоришь, у него вылет? И этот… ну, черт бы его подрал… паром?

— Завтра.

— Все перекрыть, Уже сейчас. Хотя поздно. Он хитрожопый мужик. Думаю, он уже отвалил.

— Что нервничать? Ведь все прошло нормально. Так или иначе — работа сделана. Заказчик будет доволен.

— Можно быть довольным только тогда, когда хвостов не осталось…

Василий Борисов закинул ногу на ногу и посмотрел в окно. По телевизору показывали обгоревшие руины, и голос диктора, исполненный печали, продолжал вещать о «криминальной столице».

— Обнаружены также обгоревшие останки трех человек. Все они опознаны. Это некий Саид, член одной из крупных преступных группировок, и его телохранители. Кроме всего прочего, найден карабин «Инфорсер» американского производства. Предположительно тот самый, из которого вчера стреляли в Павла Романовича Греча… Одним словом, вырисовывается картина «зачистки». То есть, если принять версию, что исполнителем заказного убийства был Саид или кто-то из его окружения, то, продолжая выстраивать логическую цепочку, можно понять — теперь заказчики ликвидировали и исполнителя, чтобы тот, в случае его обнаружения, не вывел следствие на подлинных виновников смерти Павла Романовича Греча…

— И что тебе не нравится? — лениво спросил Борисов. — Все чисто. А этого твоего деревенского дурачка найдем. Никуда он не денется.

— Ну-ну… Если он говорить не начнет раньше времени.

— Не начнет. Он же, я так понимаю, просто Генделя кинул? Денежки взял, сам убрал Греча, на Саида все это повесил, концы зачистил…

— Однако он крутой мужик. Саида завалил, да не одного, а с охраной…

— Знаешь, в Америке есть поговорка. Бог создал людей, а Кольт сделал их равными. Так что ничего удивительного. Если человек хорошо стреляет, ему никакие отморозки, никакие «быки» накачанные не страшны. Все в порядке, товарищ генерал. Не парься. — Борисов хлопнул себя по коленям и поднялся с кресла. — Поехал я. Самолет скоро.

— Ладно. В Москве там приветы передавай. Скажи, я скоро приеду. Здесь закончим всю историю…

— А что тут заканчивать? Все уже…

— Ну так похороны еще, понаедет народу, мало ли что… У меня душа будет спокойна, когда все совсем затихнет.

Борисов усмехнулся.

— Затихнет… Как же. Здесь затихнет… Здесь никогда ничего не затихнет. Все, я откланиваюсь. Занавес.

— Алло. Алексей?

— Да, я.

— Ну что? Не слышно про нашего друга ничего?

— Пока нет. Но найдем, найдем. Не волнуйся, генерал, эта падла долго землю топтать не будет. Кинул, сука, всех кинул. Никуда не денется. Шарик маленький, а наши люди везде.

— Ну добро.

Смолянинов действительно недооценил расторопность майора Панкова. В то время, когда генерал прощался с высоким московским гостем, самолет компании «Финн Эйр» заходил на посадку в аэропорту «Кеннеди». Панков смотрел в иллюминатор на острова, проносящиеся под крылом, на тянущиеся, кажется, до самого горизонта пространства, занятые рядами аккуратных домиков, на башни небоскребов, торчащие вдали.