Роскошная хищница, или Сожженные мосты

Сбросив в прихожей сапоги, Марина отпустила Гену отдыхать, а сама, стараясь не шуметь, на цыпочках поднялась по лестнице в детскую. Поцеловав спящего сына, полюбовалась его хорошеньким личиком, во сне становившимся просто ангельским. Таких херувимчиков рисуют на Рождественских и Пасхальных открытках...

Не зажигая света в спальне, она прошла в маленькую душевую, расположенную рядом, постояла немного под струями воды, потянулась за полотенцем. Халат куда-то пропал, видимо, остался на пуфике у кровати, ладно, так дойдет. Пошарив рукой по тумбочке, Марина не нашла пульт от телевизора и решила просто завалиться спать, что и сделала, подпрыгнув в ужасе, едва рука коснулась кого-то, лежащего на кровати.

– Не ори, ребенок спит! – раздался мрачный голос Хохла, и Коваль едва перевела дух.

– Ты совсем спятил! Я чуть от страха не умерла! – выдохнула она, опускаясь на постель и обнимая его, но он отодвинулся:

– Я не в настроении.

– Я тоже, – заверила Марина, повторив попытку.

– Тогда не трогай меня. Я не хочу разговаривать с тобой. – Хохол оттолкнул ее руки и отодвинулся на самый край кровати.

– Я понимаю, – прошептала она вмиг севшим голосом. – Женя... прости меня, если сможешь, я больше никогда не позволю себе...

– Позволишь. И в этом вся ты, Коваль. Тебе нравится унижать того, кто предан тебе, нравится демонстрировать свою власть, – с горечью выговорил он, переворачиваясь на спину и по привычке забрасывая руки за голову.

Она легла лицом ему на грудь и покаянно прошептала:

– Я клянусь тебе всем, что мне дорого, – никогда больше... Женя...

Он вздохнул, обнял ее, прижав к себе, поцеловал в макушку:

– Все, спи. Давай забудем об этом разговоре и об этом вечере тоже. И запомни: я никогда не поведусь на такое. Никогда не выберу между тобой и какой-то телкой за сто баксов. Запомни это на всю жизнь и больше не проверяй меня на гниль.

Марина подняла голову, взглянула в его лицо, чуть освещенное блеклым отблеском уличного фонаря в оконном стекле. Возможно, она не ревновала его, не испытывала каких-то безумных чувств – но и потерять тоже не хотела. Чувство собственности...

Хохол не мог сердиться на нее долго, его порывов хватало от силы на пару часов, а потому ночью он разбудил ее поцелуем в шею и шепотом:

– Котенок... ты спишь?

– Уже нет...

Марина повернулась к нему и обняла, просунувшись под руку и вдыхая ставший уже родным запах разгоряченного постельным теплом тела.

– Не сердись на меня, мой мальчик, ты ведь знаешь, что я не хотела тебя обидеть, просто не подумала, как это выглядит со стороны. А тебе понравилась эта девчонка, я заметила... – посмотрела на него из-под нависшей на глаза челки и прикусила нижнюю губу в ожидании ответа.

Хохол молчал, но Коваль видела, что он улыбается, довольный ее словами. Разумеется, девица в клубе ему понравилась... И если бы не было в его жизни Марины, то аппетитная телочка не ушла бы из рук. Но зачем, как говорится, намазывать на хлеб баклажанную икру, когда рядом стоит ваза с черной? Однако извинения Коваль Хохлу безусловно польстили. Она крайне редко признавала свои ошибки, а уж чтобы сказать «извини меня» – такое вообще по пальцам можно было перечесть. Не кривя душой, Женька сказал:

– Нет, Маринка, я не стал бы с ней... давай договоримся, и ты никогда больше не будешь разводить меня на такое.

– Как скажешь...

– А теперь... – Он прищурился, чуть прикусил нижнюю губу, и у Коваль все заныло от предвкушения, но Хохол развернул ее спиной к себе, крепко прижал и пробормотал: – Спать давай, скоро уже утро...

Марина фыркнула, но подчинилась, прижавшись лицом к его руке. Присутствие Женьки всегда успокаивало, давало возможность расслабиться и не думать ни о чем, не волноваться за собственную безопасность.

* * *

– Наталья Марковна, гулять без Гены не выходите! – Марина стояла в прихожей, поправляя волосы перед большим зеркалом, и давала последние распоряжения няне и Даше.

Наталья Марковна кивнула, хотя по лицу было видно, что перспектива гулять под опекой сурового на вид охранника ее не очень обрадовала. Но хозяйка была непреклонна, и спорить с ней няня не рискнула. Хохол мрачно наблюдал за Мариной. Он был не очень доволен ее отъездом в город, злился по привычке, но возражать не мог. Она это заметила, подошла ближе, жестом отпуская няню и домработницу, встала на цыпочки и обняла его за шею:

– Я недолго, обещаю...

– Будь осторожнее, я очень тебя прошу, – тихо проговорил Хохол, глядя ей в глаза. – Подумай о нас с сыном, ладно? – Его губы прикоснулись к Марининой щеке. – И позвони, когда приедешь в офис.

– Ты стал как папашка! – улыбнулась она, отвечая на его поцелуй. – Не волнуйся, все будет в порядке.