Россия белая, Россия красная. 1903-1927

Но кто же понесет на своих плечах гроб к этой уединенной могиле? Император собственной персоной и несколько выбранных им лиц высокого ранга. И это несмотря на обычай, согласно которому император может нести лишь гроб великого князя, да и то в исключительных случаях.

Итак, царь с ношей отправляется в путь. Ночь. За гробом в глубоком трауре следуют императрица, великие княжны и цесаревич, которому в этот момент двенадцать лет. Гроб с останками конокрада, отравленного, застреленного, забитого тремя высокопоставленными людьми, выполнявшими желание всей страны, сопровождает императорская фамилия, состоящая в родстве со всеми царствующими домами Европы: император Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский, двоюродный брат короля Англии, племянник короля Дании, двоюродный племянник королев Греции и Италии; императрица – принцесса Гессенская, внучка королевы Виктории, двоюродная сестра императора Германии и королевы Испании; четыре великие княжны, предназначенные к бракам с европейскими монархами; наконец, цесаревич – прямой наследник двуглавого орла и шапки Мономаха.

Глава 11 ОТРЕЧЕНИЕ

Меры, принятые против великого князя Дмитрия Павловича и князя Юсупова, а также невероятные похороны Распутина убедили общество в упрямстве государя и государыни. Те, кто рассчитывал, что после смерти Распутина направление в делах изменится, скоро убедились, что это не так. Все люди, поставленные «старцем» на высокие посты, на них и остались. А императрица оставалась одержимой духом покойного. Фаворитизм, чехарда, хаос сохранялись. Казалось, человек-дьявол, на которого не действовали ни яд, ни пули, из могилы продолжает свое дело и оживает в своих креатурах.

Сам император, который, как показалось на мгновение, освободился от чар, продемонстрировал, что его оптимизм нисколько не исчез. Русско-японская война, революция 1905 года, война 1914 года, убийство Распутина, многочисленные катастрофы, частота и размах которых шли по нарастающей, совершенно не изменили его характера. Инстинктивно не доверявший тревожным сведениям, утверждаемый своим окружением в оптимизме, превратившемся в чудовищную манию, этот абсолютный монарх все двадцать два года царствования полагал, что управляет событиями, рассматривая их исключительно в оптимистичном ключе; он думал, что устраняет беды, отказываясь их видеть. Таким его видел мой отец в 1903 году, таким он остался до конца. Это можно подтвердить одним примером.

Петроградский военный округ был огромным; он включал большой город и часть фронта, от которой зависели безопасность и жизнь столицы. Этот округ находился под командованием генерала Рузского, человека больших способностей, возможно самого преданного государю русского генерала этой войны. После визита на военные заводы Петрограда генерал обратился к императору с важным рапортом, в котором, основываясь на собственных наблюдениях и докладах подчиненных, сообщал, что рабочие настроены революционно. Император ему не поверил. Более того, генерал Рузский был снят со своего поста; ему оставили лишь должность командующего фронтом.

Интриги и несправедливости множились. Личные заслуги мало что значили в этой неразберихе. На память приходит еще один пример из сотни подобных – история, наделавшая в то время много шума в Петрограде. Все письма на фронт, равно как и письма офицеров в тыл, тогда просматривались органами военной цензуры. Тайна корреспонденции обычно сохранялась лишь в отношении писем генералов и адмиралов.

В январе 1917-го отделом цензуры в прибалтийских районах и Финляндии руководил генерал Белостоцкий; предполагавшаяся в этом районе атака наших морских сил стала заранее известна германцам; генералу направляют предписание проверять все проходящие письма, «без каких бы то ни было исключений». Генерал, опасающийся, что в измене заподозрят его самого, выполняет приказ буквально и вскрывает письмо главнокомандующего адмирала Эбергарда. Возможно, в своих инструкциях Управление военной цензуры имело в виду именно это, не решаясь объявить открыто. Таким образом, цензура вскрыла письмо адмирала Эбергарда, которое не имело никакого отношения к национальной обороне, но у генерала были чисто личные основания сожалеть, что оно попало в чужие руки. В ярости он подает жалобу. У него есть поддержка, связи. Управление цензуры не прикрывает генерала Белостоцкого. Его арестовывают под предлогом, что отправленный ему приказ не касался главнокомандующего и что под прикрытием этого приказа он пытался проникнуть в политические секреты.