Россия белая, Россия красная. 1903-1927

Сформировалось Временное правительство. Большинство министров, составивших его, были членами Думы, которая в действительности удерживала власть и оказывала значительное влияние на события. Ее члены были инициативны, брали на себя ответственность. Кроме того, все помнили, что именно они своими речами добились отречения царя и начали революцию.

Инструкции Временного правительства выполнялись даже революционерами из Советов, созданных рабочими и солдатами.

Флот почти сразу полностью перешел на сторону революционеров. Ко всеобщему удивлению, Балтийский флот проявил больше жестокостей, чем Черноморский, известный своими революционными настроениями. Почти все прогнозы оказались опровергнуты. Одним из первых подразделений флота, примкнувшим к революции, был экипаж царских личных судов и яхт, осыпанный благодеяниями и щедротами императорской фамилии. На кораблях Балтийского флота матросы хватали своих офицеров и живыми бросали их в топки. Однажды ночью домой адмиралу Гирсу, командиру 1-го флотского полка, позвонил по телефону его адъютант: адмирала вызывали в штаб флота, где требовалось, чтобы он срочно подписал важные бумаги. Выходя из дому, адмирал подвергся нападению притаившихся возле двери матросов, которые расправились с ним. Утром дочь нашла его труп во дворе.

Эти убийства всех изумляли: матросы, которых в России очень любили, имели репутацию людей более образованных, нежели солдаты, благодаря тому что они бывали с походами в разных странах. Несомненно, что, будучи относительно открытыми новым идеям, эти люди соблазнились скорее прелестями перемен и анархии, нежели по-настоящему прониклись духом революции.

Если не считать экипажей кораблей, дислоцированных вне столицы, в целом Россия осталась спокойной; революция сотрясала только Петроград. Революционеры сожгли все полицейские участки. И здания горели, словно символические искупительные жертвы, во всех городских кварталах, а толпа не давала пожарным их тушить.

По улицам постоянно проносились грузовики, в которых сидело двадцать – двадцать пять человек с оружием, ехавших кого-то арестовывать или захватывать одно из немногочисленных учреждений, остававшихся верными царю. По дороге эти кочующие трибуны, эти борцы за справедливость воспламеняли народ, раздавали ему оружие и звали с собой.

В ответ с крыш по ним стреляли пулеметы. Это сражались бывшие сотрудники императорской полиции. Зная, что с ними все равно расправятся, даже если они не станут оказывать сопротивления революционерам, они боролись, движимые, скорее всего, не столько верностью режиму, сколько инстинктом самосохранения. Скоро они остались единственным контрреволюционным элементом во всем Петрограде.

В этих уличных перестрелках нередко страдали мирные жители. Особенно частыми подобные инциденты были сразу после отречения императора, когда отдельные воинские подразделения отказывались в это поверить и отбивались от наседавших революционеров. Тогда были ранены и убиты многие прохожие. Скоро у людей вошло в привычку запирать черный ход и пореже выходить из дому. Те же, кому приходилось выйти на улицу, старались не разгуливать по городу; они шагали в постоянном страхе угодить в перестрелку; когда начиналась стрельба, сразу же падали на землю, прижимаясь к стенам, потому что двери домов оставались запертыми, и укрыться внутри было невозможно.

Горели не только полицейские участки. Подожгли несколько дворцов и частных домов. Я видел, как сгорел особняк графа Фредерикса, слугам которого толпа не дала вынести даже свои личные вещи. Перед зданиями архивов разыгрывались безумные сцены: люди бросались в огонь, стремясь спасти свои документы: на право владения собственностью, долговые, свидетельства о рождении; потеря любого из них влекла разорение. Когда загорелся Арсенал, все боялись, что город взлетит на воздух.