Россия без Петра: 1725-1740

Увлекшись экскурсией по офису Андрея Ивановича, мы, вслед за Крутыниным и Наседкиным, вошли в святая святых Тайной канцелярии — пыточную палату, застенок. Нас тотчас бы выгнали — переступать порог этой комнаты можно было лишь выслушав и подписав специальный указ, который читался подследственному: «И после роспросов вышепомянутому… сказан Е. и. в. указ, чтоб они о вышеписанных словах, будучи в Тайной канцелярии под караулом или на свободе, никогда ни с кем разговоров не имели, а ежели они… о тех словах будут с кем иметь разговоры и в том от кого изобличены, и за то им… учинена будет смертная казнь». Расписавшись под указом, подследственные поступали в распоряжение пыточной комиссии, в которую входили судьи, секретарь, протоколист-подьячий и самый главный на этой стадии человек — палач, кат, или «заплечных дел мастер», — так называлась эта нелегкая профессия в ведомостях о жалованье.

«Роспрос с пристрастием»

Вначале преступника уговаривали покаяться. Расчет был на свежесть впечатления человека, попавшего в застенок впервые и видевшего перед собой дыбу, очаг с раскаленными щипцами, деловитые приготовления палача и его помощника, чей облик оставлял мало надежд на гуманность предстоящей процедуры. Этот эпизод следствия фиксировался в протоколе так: «А по приводе в застенке помянутой… стоя у дыбы по подъему, роспрашиван». Но, как правило, попавший в застенок непытаным оттуда не выходил. Логика следствия состояла в том, чтобы убедиться, будет ли подследственный «стоять» на прежнем показании или изменит его. Но и в том и в другом случае пытка была неизбежна, нужно было «кожей» закрепить данные без пытки показания.

Перед пыткой человека раздевали и осматривали. Если на его спине обнаруживались рубцы — следы от кнута, то это служило свидетельством рецидива. Об этом делалась запись в протоколе: «Он же… по усмотрению явился бит кнутом… о чем сказал…» Затем человека поднимали на дыбу, и в тот момент — подьячий писал: «А с подъему он сказал…» После начала пыток запись в протоколе была такая: «А потом с того ж подъему и с пытки он же сказал…»

Вот как описание пытки дается в специальной записке, составленной для любознательной императрицы Екатерины II:

«И когда назначено будет для пыток время, то кат или палач явиться должен в застенок со своими инструментами, а оные есть: хомут шерстяной, х которому пришита веревка долгая, кнутья и ремень, которым пытаному ноги связывают». «Станком» для палача служила дыба, «состоящая из трех столбов, ис которых два вкопаны в землю, а третей — сверху поперег». Далее, «по приходе судей в застенок и по разсуждении, в чем подлежащего к пытке спрашивать надлежит, приводитца тот, котораго пытать надлежит, и от караульного отдаетца палачу, который долгую веревку перекинет чрез поперечный в дыбе столб и, взяв подлежащего к пытке, руки назад заворотит и, положа их в хомут, чрез приставленных для того людей (то есть ассистентов. — Е. А.) встягивается, дабы пытаной на земле не стоял»⁵⁹.

Это была самая «гуманная» стадия пытки. Ее называли «виской», или «розыском на виске», то есть допросом с простым поднятием на дыбе. Так, при допросе больного копииста Краснова Ушаков, заботясь о его здоровье, постановил: «Подняв на виску, держать по получасу и потом, чтоб от того подъему не весьма он изнемог, спустить ево с виски и держать, не вынимая рук ево ис хомута, полчетверти часа, а потом, подняв ево на виску, держать против оного ж и продолжать ему те подъемы, пока можно усмотрить ево, что будет он слаб, а при. тех подъемах спрашивать ево, Краснова, накрепко»⁶⁰.

Все другие стадии пытки лишь усугубляли мучения. «Потом, — читаем мы дальше в «Обряде, како обвиненный пытается», — [кат] свяжет показанным выше ремнем ноги и привязывает к зделанному нарочно впереди дыбы столбу и, растянувши сим образом, бьет кнутом, где и спрашивается о злодействах и все записывается, что таковой сказывать станет». Кроме того, протоколист подсчитывает количество нанесенных ударов: «Приведен к розыску, дано 12 ударов».

Число ударов кнутом было неограниченно, известны случаи, когда человек получал 20–30 ударов. Испытание страшнейшее. Кнут представлял собой длинную полосу жесткой свиной кожи, высушенную и согнутую вдвое. Края кожи оттачивались и становились острыми как бритвы. Удар по спине «с оттягом» был страшен тем, что рвал кожу и мышцы до костей. Размягчившийся от крови кнут меняли на новый — сухой, и «работа» продолжалась. Опытный кат мог несколькими ударами забить человека насмерть. В застенке Тайной канцелярии к этому, конечно, не стремились. Цель была другая — продлить муки подследственного. Для этого использовался зажженный веник, которым прижигали свежие раны, усугубляя тем самым мучения. Рекомендовалось применять для тех же целей раскаленное железо и соляной сироп.

Двух-трех таких испытаний было достаточно, чтобы человек стал до конца своих дней калекой или умер от заражения крови, ибо лечения между пытками практически не было.